Мы все виноваты - Альберто Васкес-Фигероа

–Сомневаюсь, что кто-то бросит вызов лидерству Ромена Лакруа, но исключать нельзя.

–Наима Фонсека. Если её муж умрёт, она унаследует несметное состояние. Мы достаточно о ней знаем?

–Никогда не знаешь достаточно. Поэтому считаю необходимым отправить кого-то в Каракас для серьёзного расследования. Я хочу знать, кто были её любовники до брака, где они сейчас, чем занимаются, и поддерживали ли они контакт с ней. Кто играет роль дурочки – должен быть очень умен.

–Ты допускаешь, что заговор уходит корнями в её прошлое, ещё до брака?

–Я никогда ничего не исключаю и не утверждаю. Но очевидно: Наима Фонсека умудрилась сначала выйти замуж за одного из богатейших людей своей страны, а через четыре года – за одного из богатейших людей мира. И, по-моему, для этого недостаточно просто иметь красивую грудь.

–У неё ещё и лучшая задница из всех, что я видел, – заявил с серьёзным видом Ноэль Фокс.

–И потрясающие глаза.

–А губы!

–Хватит! – возмутился пернамбуканец. – Признаю, в её присутствии у меня бы, наверное, сами по себе штаны свалились. Но меня интересует не то, что видно, хотя, признаю, это много и весьма привлекательно, а то, чего не видно – и, возможно, не так уж красиво и приятно.

–Я бы ей всё простил, – признался убеждённо Джерри Келли.

–Вы как псы на течке, – с отвращением сказала явно раздражённая Мадлен Перро. – Хреновы шовинисты!

–Сколько хочешь, – с улыбкой согласился Индро Карневалли. – Но держу пари на ужин в «Максиме», что тебе бы понравилось, если бы она оказалась злодейкой в этой истории.

–Не стану спорить… Раз уж Бог дал ей так много, справедливо, если и дьявол ей кое-что подкинул.

–Вот стерва!

–Хватит шуточек! – вновь вмешался Гаэтано Дердерян. – Человек, которого я знал лично, погиб. А значит, я чувствую себя вовлечённым более напрямую. Нам нужно выяснить, связано ли его участие в нашем «расследовании в помойке» с его смертью.

–Значит, кто-то из корпорации, кроме президента, знал, что он с нами сотрудничает?

–Я тоже об этом подумал. Что заставляет меня предположить: если есть «крот», то мы имеем дело не с одним человеком, а с настоящим заговором.

–То есть мы вернулись к началу? – заметил Джерри Келли. – Переиначивая Граучо Маркса: спустя четыре недели тяжёлой работы мы прошли путь от полного невежества к абсолютной растерянности.

–Не впервой. Надо продолжать расчищать путь, потому что ясно одно – информации ещё много, но мы хотя бы знаем, где её искать.

Однако этот источник информации исчез через два дня, потому что, неизвестно каким образом, большинство компьютеров ультрасовременной корпорации «Акуарио и Орион» подверглись атаке вируса, уничтожившего за считанные минуты тысячи данных, накопленных годами.

Наибольший урон понёс отдел «Новых инициатив».

Существовал, правда, подвал с хранилищем, где хранились резервные диски, но вскоре выяснилось, что многие из них были либо изменены, либо подменены.

Ромена Лакруа рвало на части – и он не притворялся. Он завывал, грозя уволить всех ответственных из IT-отдела не только из-за осознания, что ущерб будет колоссальным, но и из-за горького чувства полной беспомощности.

–Как я могу надеяться защитить свою жизнь, если не сумел защитить ни своих руководителей, ни компанию? – сокрушался он. – Я потратил миллионы на самые продвинутые системы безопасности, а кто-то вскрыл всё это, как консервную банку. Если они проникли в мой дом, мои компьютеры, мои сейфы – с такой же лёгкостью они проникнут и в мою спальню.

У него были все основания для тревоги, ведь всего за несколько месяцев он прошёл путь от ощущения, что он на вершине мира, символ жизненного успеха и герой таблоидов, до полного осознания своей уязвимости. То, что он считал непобедимой флотилией гордых кораблей, оказалось жалкой флотилией дырявых лодок, набирающих воду со всех сторон.

Вернувшись из Нью-Йорка, где он проверял оформление своего нового дома и офиса, он вызвал бразильца в свой дворец на берегу Луары, прислав за ним вертолёт, который приземлился в пятидесяти метрах от главного входа в роскошный особняк.

Тот же путь через те же коридоры и залы, за тем же суровым дворецким, ожидание в точно таком же кабинете, как в Париже, и появление того же человека в почти идентичном спортивном костюме.

Но на этот раз Ромен Лакруа сразу перешёл к делу и почти с тревогой спросил:

–Есть ли какой-то прогресс?

–Зависит от того, что вы называете «прогрессом», ведь наши взгляды на это не совпадают, особенно в том, сколько времени требуется для получения более или менее достоверных выводов. Прямое сотрудничество Клода Табернье позволяло нам быстро продвигаться. Но его исчезновение, и, что почти хуже, крах его IT-системы, нас сильно затормозили.

–Вы думаете, основной причиной этого «краха» было его участие в расследовании?

–Это возможно. Но также возможно, и прошу вас не обижаться на мои слова, что созданная вами империя стоит на глиняных ногах.

–Поясните, – взмолился собеседник, чей прежний налёт превосходства давно растворился, как соль в воде.

Гаэтано Дердерян взял паузу, будто обдумывал тонкий ход в сложной шахматной партии, от которого зависел исход. Затем, слегка откашлявшись, начал:

–Мне будет непросто, но я постараюсь. Сразу предупрежу – это моё личное мнение. Однако, на мой взгляд, оно применимо не только к корпорации «Акуарио и Орион», но и к большинству крупных транснациональных компаний последних лет, породивших странные и запутанные явления, которые называют «неолиберальной глобализацией» и связанными с ней движениями «антиглобалистов».

–Неужели вы против глобализации? Мир стремится к…

Пернамбуканец поднял руку, как бы останавливая поток аргументов, и с обворожительной улыбкой попросил:

–Давайте не будем пускаться в дискуссию, которая сейчас ни к чему. И, пожалуйста, не оскорбляйте мой ум предположением, что я могу быть «за» или «против» чего-то, особенно чего-то столь сложного. Обычно я предпочитаю наблюдать и делать выводы, не вмешиваясь.

–Удобная позиция, надо сказать.

–Не думайте. Часто куда легче и приятнее занять одну из сторон и отдаться эмоциям, чем сохранять хладнокровие и подавлять чувства. Но не сейчас. Что касается неолиберальной глобализации – я не сужу, хорошо это или плохо. Думаю, у неё есть и плюсы, и минусы.

–И к чему вы ведёте?

–К тому, что вы и другие финансисты решили, что выгодно диверсифицироваться, строя империи, охватывающие десятки стран и видов деятельности.

–Тем самым мы распределяем риски.

–Или усиливаем их. Раньше большие состояния основывались на одном деле, в котором конкретные люди были экспертами. Сталь, уголь, банки, текстиль, судоходство – всё передавалось от отца к сыну, и дети с детства впитывали суть бизнеса.

–И что?

–А