Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

– Снаружи тысяча градусов, а здесь кафе-мороженое. Вы уверены, что больше ничего не хотите? – спрашивает Майра.

Ее голос звучит неожиданно мягко и застенчиво, не вяжется с уверенной в себе девушкой, которая завела нетипичный для ее ровесниц роман.

– Ты ведь Майра, – говорю я, и она замирает с чашкой кофе в руке, подняв брови.

– А я Анна. Жена Генри. Ты была его учени-цей.

Она ставит кофе на прилавок и говорит, что это за счет заведения.

– У меня перерыв.

И начинает закрывать окошко.

– Стой, погоди! Ты ведь слышала, что с ним произошло, и я просто хотела задать тебе вопрос.

– Мне жаль.

– У меня есть… – Я поспешно роюсь в бумажнике, надеясь найти там достаточно денег, чтобы ее умаслить. – Сто девять баксов, если согласишься со мной поговорить.

Но она все равно закрывает окошко и исчезает внутри.

Поверить не могу! Я приехала сюда просто для проверки, хотя слухи меня и беспокоили, но я думала, что это просто сплетни. Слова Касс зародили сомнения в том, что, возможно, за ними скрывается нечто большее, но наверняка существует какое-то разумное объяснение. Однако такое поведение… Сплошные красные флаги.

Я оставляю кофе и иду к машине, ругаясь себе под нос. В 10:42 утра я уже чувствую себя изможденной, но не собираюсь сдаваться. Не могу заставить ее говорить, и что дальше? Рассказать об измене в полиции, и пусть ее допросят копы, чтобы таким образом я приблизилась к правде?

На несколько минут я запускаю кондиционер и закрываю глаза, жалея, что заказала тот кофе. И что теперь делать?

От стука в окно я подскакиваю, и у меня на мгновение сбивается дыхание. Я опускаю стекло и вижу подружку Майры.

– Да? – взволнованно говорю я.

– Ну… Сто девять баксов мне пригодились бы. Не знаю, что у вас за вопросы, но я готова поговорить.

– Хорошо, – соглашаюсь я, чувствую облегчение от того, что сумею наконец-то снять хоть первый слой этой загадки. Возможно.

К моему удивлению, она подходит к пассажирской дверце и садится в машину.

– Не хочу, чтобы она видела, как я с вами говорю.

– Так почему она испугалась общения со мной?

– Сначала давайте уедем отсюда. И деньги вперед.

Девушка явно привыкла манипулировать людьми и добиваться своего.

– Конечно.

Я проезжаю пару кварталов до парка, там девушка выскакивает из машины и закуривает.

Она крупная, с плотным пучком на макушке, на ней майка, больше похожая на лифчик, и короткие шорты в обтяжку. В каждом ухе висят обручи размером с хулахуп. Она садится под ивой, на ближайший стол для пикника, и курит.

– Вот. – Я протягиваю ей деньги. – Тот же вопрос. Очевидно, у нее была причина не разговаривать со мной и она знает, кто я. Так в чем дело? Что происходит?

– Наверное, решила, что вы пришли надрать ей задницу. Я люблю ее, но она просто чокнутая. Она была одержима мистером Хартли. Я твердила ей, что ему лет сто с гаком, но ей было все равно. Однажды на занятии по керамике она все время просила ей помочь, пытаясь воссоздать сцену из фильма «Привидение» – ну, знаете, с…

– Да, я знаю, – говорю я, чтобы она не отклонялась от темы.

– Она несколько раз показывала мне эту сцену. Я так и не посмотрела фильм целиком, но все равно. Она была одержима учителем, жутко одержима. Постоянно смотрела на него, и он даже писал ей замечания и выносил предупреждения, а она делала вид, что так он флиртует в ответ. Она не могла остановиться. На вечеринках, где были мальчики, она говорила о мистере Хартли, доставала его фотографии, которые делала тайком. Это было очень странно. Как будто такие ненормальные отношения допустимы.

Не могу поверить, что Генри не рассказывал мне ничего подобного.

Он всегда пытался уберечь меня от стресса, от того, что я не могу контролировать, поэтому старался меня не расстраивать. Но как же он сам? Ему же надо было с кем-то поделиться. Придумать, как с этим справиться. Почему он не поговорил со мной? Может быть, потому, что поделился этим с кем-то другим.

– И в школе ходили слухе об их романе? – спрашиваю я.

– Ну, в общем, да, но потом стихли. Он подал жалобу на приставания, чтобы все зафиксировать письменно, и Майру отстранили от занятий. Родители не хотели, чтобы правда выплыла наружу, и отдали Майру в другую школу. Я знаю это только потому, что я ее лучшая подруга, но не должна никому рассказывать. В любом случае он позаботился, чтобы не произошло огласки и Майра не чувствовала себя униженной, но решил, что для нее же лучше обратиться за помощью.

– И на этом все закончилось?

– Да, почти. – Она бросает сигарету в ближайшую урну, но промахивается. – В смысле, она начала ездить к его квартире – той, что похожа на дерьмовый мотель, только с долгосрочной арендой, ну, думаю, вы в курсе. Понятия не имею, откуда она раздобыла адрес, разве что следила за ним. Отец купил ей старый «шевроле», тогда она и начала следить за мистером Хартли. Пару раз я ездила вместе с ней. Мы курили на переднем сиденье и просто наблюдали за домом. На редкость дерьмовое местечко.

– Вы бывали вместе с ней в его квартире?

– Всего пару раз, когда она настояла. Но, увидев его с другой женщиной, она отстала.

– Вы о чем? С какой женщиной?

– Тьфу, блин. Я решила, что вы разведены, раз он жил в гетто и у него была подружка, – беспечно говорит девушка, но я не объясняю, что мы не разведены и он там не жил.

– Так с какой женщиной? – снова спрашиваю я.

– Какой-то старой, с темными волосами, худой, в длинном платье… Это все, что я помню.

– Старой? Насколько старой?

Я мысленно перебираю всех жителей «Платанов».

– Да не знаю, лет пятьдесят или шестьдесят…

– Шестьдесят! – изумленно повторяю я, пытаясь определить, кто это мог быть.

– Я не знаю, старики для меня все одинаковые. А вам сколько?

– Тридцать шесть, – резко отвечаю я.

– Ну, значит, ей было примерно столько же, она выглядела, как вы.

– Господи, – бормочу я и делаю глубокий вдох. – И почему вы решили, что эта женщина – его подруга? – интересуюсь я в надежде, что у нее действительно есть причина так считать, и в то же время надеясь, что ее нет.

– Следя за квартирой, мы иногда сидели на шезлонгах у гриля, когда не было дома злобной консьержки, и видели его с этой чиксой. Они целовались, озираясь по сторонам, словно хотели убедиться, что никто