Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

Харитон чувствовал себя так, будто шел на какое-то величественное, невиданное зрелище, у него было хорошо и спокойно на душе, потому что он сердцем прирос уже к этому городу и к этим людям. Он не отставал от дедов, а они шагали не спеша, торжественно, так, как и прожили жизнь в этом большом и прекрасном мире. Переговаривались, что-то вспоминали, чему-то удивлялись, радовались, чувствовали себя полноправными хозяевами земли.

В старом Туржанске, к которому прилепился Новотуржанск, расположились все районные учреждения, универмаги и гастрономы, магазины, кафе и рестораны, школы, а посреди всего этого нагромождения зданий разной высоты и конфигурации раскинулась обширная городская площадь, возле которой высился Дом культуры, называвшийся в народе весомым словом — театр. Правда, название это было довольно условным — ведь театр только тогда театр, когда он имеет пригодную для постановок сцену. В туржанском же Доме культуры с его высокими, массивными колоннами, с большими фойе и залом, где при необходимости могло вместиться до тысячи зрителей, была очень неудобная и в сравнении со всем остальным миниатюрная сцена. Однако тут уже невозможно было ничем помочь, грубую архитектурную ошибку можно было лишь смягчить таким вот названием здания — не клуб, а театр, все-таки приятнее.

Сегодня никто не обращал внимания на Дом культуры, на то, что́ в нем происходило сейчас и что́ должно было состояться вечером. Внимание всех было приковано к городской площади. Деды даже приостановились от удивления и неожиданности, переглянулись и, довольные, подмигнули друг другу. Пока они путешествовали, покуда присматривались, что и как делается в других городах и краях, в их собственный город пришел праздник. Мощные тракторы и экскаваторы изрыли широкую площадь, выкорчевали старые, хилые, росшие где попало деревья, выровняли, как по линейке, аллеи, некоторые из них уже заасфальтировали. Были вырыты ямы для молодых деревьев, а несколько пяти-шестилетних каштанов и кленов уже прижились.

Главные работы развернулись на противоположном Дому культуры краю площади, ближе к новотуржанской стороне. Здесь каменщики выкладывали из ровных, гладко отполированных мраморных плит площадку, на которой должен был вырасти высокий постамент под бронзовую скульптуру. Пока еще тут все было разбросано и разворочено, царил полнейший хаос. Но такие бывалые и знающие мастера, как старики металлурги, понимали, что на рабочей площадке наступила пора именно той обязательной неразберихи, без которой нет ни одной стройки, не возводится ни одного сооружения. На площадке мирно отдыхали измазанные грунтом и глиной машины, экскаваторы и катки с тяжелыми барабанами, лежали горы мраморных плит и дикого камня, тяжелые глыбы, из которых должны сложить прочный, массивный постамент для памятника.

Ни одного работающего человека. Выходной — для всех выходной. Однако около городской площади в этот первый по-настоящему весенний день все гудело и бурлило, подходили поодиночке и группами люди, переговаривались, расспрашивали, радовались тому, что в канун Первого мая, в столетнюю годовщину со дня рождения Владимира Ильича, их город украсится прекрасным памятником.

Деды Макар, Иван и Кузьма в окружении родни и знакомых долго стояли у места будущего памятника, оживленно обсуждали вопрос, на какой из известных памятников будет он похож. Потом торжественно обошли широкую площадь и снова направили свои стопы улицами Туржанска туда, где старый город незаметно переходил в Новотуржанск. Снова вышли на улицу Первомайскую, а с нее — на улицу Журавлевых…

Хорошее настроение никого не покидало до самого вечера, когда возник было небольшой конфликт. Весна еще была ранняя, вечер на донецкой земле наступал неожиданно. Ляна загулялась до темноты, ночевать у деда или одна бежать домой не хотела, Харитону же взбрело в голову остаться в обществе деда Макара.

— Хитрый ты, Харик, очень хитрый и проворный тоже! Я-то — в огонь и в воду за брата, а когда сестренке туго пришлось, одна ночью боится домой идти, то братик в кусты. Премного благодарна, вечно буду помнить вашу доброту, товарищ Колумб!

Пришлось Харитону во тьме тащиться с улицы Журавлевых к директорскому дому, занимать Ляну разговорами. А она, почувствовав свою победу, не могла скрыть радость, была ласкова, в смешливо-приподнятом настроении. Харитон уже и не жалел, что пошел с ней.

Все было прекрасно и на другой день. В школе заканчивались занятия, скоро должны были наступить желанные весенние каникулы. Харитон шел к ним спокойно и уверенно. В школьном журнале по всем предметам стояли пятерки.

…Тревога охватила семью директора, да, наверное, и всех новотуржанцев в понедельник под вечер. В директорский дом ее принес дед Макар Ерофеевич.

Явился дед вскоре после прихода Вадима Андреевича. Не поздоровавшись, накинулся на зятя:

— Слыхал, Андреич, новость?

— Какую, Макар Ерофеевич?

— Насчет памятника-то.

— Еще бы не услыхал…

Харитон и Ляна, дружно оставившие свои дела, чтобы встретить деда, остолбенели от неожиданности, встревожились, безошибочно почувствовав — произошло что-то неладное.

— Что случилось, папа? — заволновалась на кухне тетя Клава.

— А то случилось, что надо кому-то мозги вправить и шею намылить! Получается, что не будет памятника Ленину в Новотуржанске.

Вадим Андреевич попытался как-то сгладить впечатление от сообщения деда Макара, которым он ошарашил всех.

— Почему ж, будет, но… попозже…

— Хорошенькое попозже, ежели через полтора года обещают!

Харитон не сразу уловил суть дела. И только когда дядя Вадим объяснил подробнее, понял, что и впрямь экскаваторы зря выравнивают площадь возле Дома культуры, напрасно устанавливают постамент для памятника. Оказывается, для того чтобы отлить бронзовую фигуру, нужно было заранее — за год, а то и за два — отправить заказ в какие-то там художественные мастерские, а так как туда обратились с опозданием, то в мастерских должны сначала сделать памятники для тех городов и сел, чьи заказы оформлены своевременно. Поэтому новотуржанцы и вынуждены ждать своей очереди, а она подойдет не ранее чем через год после празднования столетия со дня рождения Ленина.

Огорчительно, но что поделаешь? Харитон еще восьмиклассник, но жизнь уже научила его понимать, что человеку не все дается тогда, когда ему того захочется, что существует на свете невозможное, что надо уметь ждать, ведь даже самые серьезные переживания или гнев бессильны помочь там, где нельзя ничего сделать.

Макар Ерофеевич смотрел на это по-иному. Сначала он всякими словами поносил кого-то неведомого, кто не побеспокоился о том, чтобы заказ был оформлен своевременно, а затем долго расспрашивал Вадима Андреевича, действительно ли уж так безнадежно дело и неужели руководители тех мастерских никак не прислушиваются к голосу рабочего класса, к металлургам?

Вадим Андреевич, как показалось Харитону, чувствовал себя в чем-то виноватым. Он явно был подавлен тем, что так все получилось, но, вероятно,