Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

По правде говоря, на сей раз Ляна не так обрадовалась появлению аистов, как в прошлом году. Ей сразу пришло на ум: это не означает, что они поселятся здесь навсегда. Тем не менее она не стала делать зарядку, бросилась в дом, столкнулась в дверях нос к носу с Харитоном и шепотом, боясь вспугнуть новых поселенцев, сообщила:

— Сидят…

Харитон, сладко, как и каждое утро, позевывая, не сразу откликнулся на сообщение.

— Кто? — зевнул он.

— Аисты, вот кто!

Харитон бросил взгляд в сторону безверхого дерева, и с него мигом слетела сонливость, ему стало весело. Не потому, что аисты для него были такой диковинкой, просто понял, что настала взаправдашняя весна и никуда теперь не уйдет.

Молча, на цыпочках пробрались в огород, боясь спугнуть птиц. Аисты не только не испугались, но даже не обратили внимания на любопытных, сидели в необжитом гнезде, думая свою думу. Харитон, прищурив глаза, потому что солнечные лучи били прямо в лицо, разглядывал новоприбывших. Уж очень знакомыми показались ему аисты, точь-в-точь такие, что жили у него за хатой на старом дубе в далеком селе Бузинном на Десне.

— Эге! — окликнул их Харитон. — Как вы сюда забрались?

Аист, будто поняв вопрос, опустил ногу, оперся сразу на обе, наклонил длинноклювую голову, с интересом взглянул на Харитона, как бы обрадовавшись, что встретил знакомого.

— Вот честное комсомольское, — сказал Харитон Ляне, — это наш бузиновский аист! Наверно, узнал: смотри, радуется…

Ляна раскрыла было рот, чтобы категорически возразить, так как подумала, что если этот аист бузиновский, то он снова поведет аистиху в Бузинное. Но тут другая мысль осенила ее: если аист бузиновский, то, увидев здесь Харитона, он непременно останется на месте, решив, что опустился на бузиновское гнездо.

— Может быть, — согласилась Ляна. — Это он тебя разыскал. Ведь говорят, что птицы привыкают к людям сильней, чем кошки. Кошки привыкают к месту, а не к человеку…

В то утро Харитон с Ляной не делали зарядки. Они любовались аистами, рассуждали, останутся они жить здесь или улетят за Десну. В это время Лянина мама позвала:

— Эй, ребята, пора завтракать, опоздаете в школу!

Харитон снова жил в доме дяди — дед Макар неожиданно куда-то отправился, прихватив с собой и деда Копытко. Сторожить улицу Журавлевых остался дед Кузьма — его не взяли, он простудился.

После долгих совещаний и споров в горкоме партии новотуржанцы пришли к выводу, что им не к лицу ждать у моря погоды, пока в мастерских художественного литья всем другим отольют памятники, а потом надумают осчастливить металлургов. Не к лицу тем, кто плавит металл, зависеть от других. Дед Макар убедил: не может того быть, чтоб настоящий мастер огня, которому покоряется самый твердый в мире металл — сталь, не смог справиться с какой-то легкоплавкой бронзой. Вся суть, мол, тут не в том, что выполнить это невозможно. Вся соль в том, что надо знать, как это делается. И дед Макар предложил откомандировать нескольких опытнейших сталеваров в сам Киев, в мастерские художественного литья: пусть хорошенько присмотрятся, как это делается, и определят, можно что-нибудь предпринять в местных условиях или действительно дело безнадежное.

Поехали старики Журавлев и Копытко, а с ними лучший заводской мастер-сталеплавильщик. В Новотуржанске на них возлагали большие надежды — если уж эти не смогут, то другие ничего не сделают.

Скучно стало на улице Журавлевых. Опустел сад, только тетка Ганна копалась на грядках да дед Кузьма наведывался, чтобы покашлять. Не варилась вечерами знаменитая косарская каша. Заскучал и Харитон, перебрался под дядину крышу, где с Ляной было намного веселее.

В школе началась последняя четверть, ответственнейшее время, нельзя было ослаблять внимание к учебе, чтобы на «отлично» закончить восьмилетку, чтобы в профтехучилище представить отличнейший аттестат и хорошую характеристику. Ляна твердо решила кончать среднюю школу, а Харитону снилась прекраснейшая из профессий, какую он только мог себе представить.

В школе он чувствовал себя непринужденно и легко. За зиму восьмиклассники незаметно подросли, возмужали, уже кое у кого из ребят и усы над губой зачернели. У Харитона тоже протянулась от одного угла рта к другому узенькая, чуть заметная полоска. А уж известно — если у человека пробиваются усы, то и мысли другие появляются, меняются интересы. Уже не к семи- и шестиклассникам тянуло восьмиклассников — влекло их к старшим, не замечали младших, становились солиднее и степеннее, не таскали на перемене друг друга за волосы, а все чаще, словно скворцы под осень, собирались в кружки, не избегая и общества девочек, и говорили о чем-то серьезно, о жизненно важном, а ежели и смеялись, то уже по-иному и по другим поводам.

Заметно переменились и восьмиклассницы. И в поведении и внешне. Не ленточки в косички вплетали, а сооружали модные прически, отрастили такие роскошные и длинные косы, что нехотя засмотришься. И глаза у девчонок блестели по-новому. Раньше смех да озорство жили в девичьих глазах, а теперь, по весне, совсем иначе блестели их очи. Задумчиво, тревожно, синим-синим или карим-карим, так привлекающе, что уж и урока не слышал тот, на ком ненароком останавливался этот взгляд.

Харитон с надеждой и спокойно думал о будущем. Когда рядом с тобой такие люди, как дядя Вадим, как дед Макар, можно чувствовать себя уверенным в жизни. Он старался смотреть только вперед, только в завтрашний день. Если б еще Яриська надумала приехать в Новотуржанск, если бы и она здесь училась, тогда бы вообще у Харитона не стало никаких забот, был бы он спокоен и счастлив.

О прошлом старался не думать. Самые дорогие люди, с которыми он прошел свое детство, остались в его памяти, в глубоком тайнике его души. Там жили мама, дедушка Андрей. Отца он не помнил, даже забыл, что у него, как и у всех, был отец. Будто его вовсе и не существовало. А маму и деда Андрея вспоминал часто. Они являлись к нему то во сне, то на уроках, то дома. На какое-то время он отрывался от дел, здоровался с ними и сразу же, тяжело вздохнув, прятал в том самом потайном уголочке души, заставляя их оставаться там, пока снова не позовет. И они покорно исчезали, а Харитон спокойно занимался своими повседневными делами.

Время залечивает и раны земли и раны людские. Оно постепенно успокаивает человеческое сердце и убаюкивает душу.

После уроков Харитон оставался в школе — Слава Федоровна просила убрать