Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

В сердце Харитона с возвращением деда действительно влилось спокойствие, он почувствовал себя бодрым и уверенным.

Макар Ерофеевич и дед Копытко о своей поездке рассказывали скупо. Больше говорили о Киеве, чем о том, что видели и делали в художественных мастерских.

— Днепро — красавец! — восторгался дед Макар.

— А метро какое? Едешь, едешь, потом подымаешься наверх, и даже страшно становится: а вдруг что, — не выберешься. Глубина! — более многословно высказывал свои впечатления дед Копытко.

Кузьма Степанович, которому не посчастливилось повидать Киева, несмело вставлял и свое слово:

— Если уж Чебоксары выросли, то что говорить о Киеве.

— Конца-краю ему нет, — хватался за голову дед Копытко. — И как только люди в нем нужное место находят, до сих пор не скумекаю…

Когда заходила речь о том, как в художественных мастерских памятники отливают, деды опускали глаза.

— Отливают… Не боги горшки обжигают.

Деды на весь день исчезали из дому, втайне готовились к важному делу.

А в городе только и разговоров было, что о памятнике. В Новотуржанске, хоть он и многолюден был и разбросан, жили дружно, сплоченно. Всех объединял завод — не было семьи, представителя которой не встретишь на металлургическом гиганте.

Юные новотуржанцы ежедневно собирались в школе. И хотя в городе была не одна школа, но уж как-то так получилось, что новости из одной школы быстро переносились в соседнюю, оттуда в другую, и школьники жили жизнью своего города, интересами взрослых.

— Говорят, Макар Ерофеевич уже памятник отливает? — приставали с вопросами к Ляне.

Ляна, хотя и любила сенсации, на сей раз в разговор вступала неохотно.

— А ты спроси его самого.

— Да не получается у них ничего, — встревал в разговор кто-нибудь из всезнаек. — Не получится у них никакого памятника!

— Это почему же? — Ляна вздергивала носик.

— Потому что не простое это дело. Это тебе не стальные чурки, а художественное литье.

— А ты знаешь, что это такое? Ты с борщом его ел?

— Знаю, не знаю, а немного представляю…

— Ограниченное твое представление. Смотришь с высоты куриного полета.

— Только ты и видишь…

— В таком случае, не болтай лишнего. Знаток!

Школьники разделились на группы. В каждой — разговор об одном и том же. И всюду споры; одни убеждены, что новотуржанские металлурги, способные выплавить наивысшей марки сталь, с какой-то там бронзой справятся легко; другие доказывают, что вовек им не освоить того искусства, к которому у человека должен быть еще и врожденный талант.

Школьные споры являлись продолжением споров домашних, потому что не было, пожалуй, такого дома, где бы не обсуждали этот вопрос. Спорили, встречаясь на улицах, идя на работу, перед началом и в конце рабочего дня. Взрослые также разделились на оптимистов и скептиков; одни верили в металлургов, другие же и слышать не хотели, что человек может сделать то, чему его никогда не учили.

А деды тем временем, уединившись в укромном уголке вместе с мастером и первейшим умельцем изготавливать формы, знай себе мудрствовали, спорили, что-то растапливали, отливали, но держали все это в строгой тайне. Так длилось несколько дней, пока однажды деды не явились вечером на чай к директору и, как бы между прочим, уже в конце чаепития, не заявили:

— Так, значит, завтра начинаем, Вадим Андреевич.

— Надеетесь?

— Пробовали…

— Ну что же, давайте. Помощь нужна?

— Покуда все имеем…

Утром по пути в школу повстречал Харитон письмоносца. Тот нес в директорский дом кучу газет и журналов.

— Писем нет? — машинально спросил Харитон.

— Есть и письма.

— На имя Колумбаса нет, не заметили?

— Есть и на его имя…

Харитон сразу узнал Яриськин почерк, и сердце его зашлось от радости. Схватил письмо и как сумасшедший понесся по улице, боясь, что его настигнет Ляна. Она совсем заморочила себе голову этими аистами и, вместо того чтобы бежать в школу, до сих пор стояла у вяза, пялила глаза на гнездо, в котором уже уверенно хозяйничали поселенцы.

Выбежав на широкую улицу и увидев, что здесь безлюдно, Харитон замедлил шаг, вскрыл конверт.

«Добрый день, Харитон! Прими мой низкий поклон до самой земли и привет от всего Бузинного, наших бузиновцев, а прежде всего от папы, мамы и от Митька, которые тебя не забыли и желают тебе доброго здоровья и успехов».

«При чем тут Бузинное и столько приветов и пожеланий, если я никому не передавал своих и не просил Яриську раззванивать о том, что пишу ей письма? Начнут теперь болтать, знаю этих бузиновцев!..»

«У нас сейчас очень хорошо, весна в разгаре, березовый сок уже не собирают, а Десна разливается, на лугах настоящее море. А Боровое как на ладони. Гляну туда, и мне все кажется, что ты в Боровом, а ты вон где очутился…»

«Вот еще глупая девка! Она на самом деле какая-то чудная, эта Яриська! Будто не знает, что в Боровом мой след уже простыл, а она о Боровом что-то плетет, вместо того чтобы писать о дельном…»

«У нас полевые работы в самом разгаре, механизаторы подкармливают озимые. Но зерновых теперь в колхозе немного, под картошку готовят поле, у нас теперь больше картошку сажать будут, потому что такой профиль колхоза — животноводство и картофелеводство. Все теперь говорят, что наш край — это картофельный Донбасс, так что соревноваться с вами будем…»

«Сравнила картошку с металлом! Металл — это все, а без картошки обойтись можно. Хотя, если подумать, новотуржанцы всегда радуются, когда по городу пройдет слух, что в магазин полесскую картошку привезли. Однако нашла о чем писать…»

«У нас в лесу так красиво! Зима была хорошая, не морозная и со снегом. Звери перезимовали отлично, только волк нескольких козочек и поросят съел. А лосей у нас теперь трое ходят, отец говорил: их специально сюда завезли. А так в лесу все в полном порядке, только электричества и телевизора у нас до сих пор нет…»

«Пусть ждут. Так им в лес и потянут провода, и поставят телевизор! Говорю, чтобы ехала в Новотуржанск в профтехучилище, а она про свой лес завела, никак с ним расстаться не может…»

«Я тебе, Харитон, очень благодарна за письмо, а особенно за то, что советуешь к тебе ехать. Может быть, что и приеду, ведь надо где-то учиться. В Бузинном уже заканчиваю, а другой школы поблизости нет, такой, чтобы профессию получить. А мама говорит, надо, чтобы была с профессией, и папа соглашается, поэтому, пожалуй, приеду. Только напиши, насколько