Маракуда - Владимир Шеменев

— Вам выпала честь служить великому Альваресу Гонсалесу де Кориньяку, а теперь он лично скажет вам пару ласковых слов.

Гонсалес встал, с силой оттолкнувшись от ручек кресла. Сделал пару шагов по палубе и оперся на перила.

— Отныне и навеки вы принадлежите мне и только мне. Всё, что я скажу, для вас закон. Я могу вас повесить, застрелить, утопить или скормить своим собакам. Другого пути для вас нет. Поэтому вы должны только работать, работать и работать. Это всё, что мне от вас нужно.

Тайна священного озера

Франсуа Рошель подошел к Гонсалесу и что-то сказал ему на ухо, показывая при этом на болтающийся вверху воздушный шар. Гонсалес посмотрел на механика, который не спеша вращал ручку лебедки, то разматывая, то наматывая на гигантский барабан двести футов пеньковой веревки. Улыбка скользнула по лицу командора, и он повернулся к индейцам.

— И еще! Кто из вас сможет показать дорогу к Священному озеру, тому я подарю свободу! — Гонсалес ехидно улыбнулся и добавил: — А еще я разрешу ему искупаться в этом озере.

Солдаты оскалились, предвкушая, как неотесанные индейцы станут в очередь и будут проситься поплавать в озере их предков.

Вачо нахмурился.

Значит, вот их истинная цель. Он знал, что озеро — живое существо, бережно хранящее свою тайну — тайну древнего народа муисков, которые пришли в эту землю много, много веков назад. Постоянно меняющиеся по силе и направлению водовороты надежно стерегут озеро от незваных гостей. Говорят, что на берегу озера есть древний храм, наполненный золотом и драгоценными камнями. Мало кто там был, и еще меньше тех, кто вышел оттуда живым, так как храм стерегут каменные исполины. По одной из легенд, тот, кто прольет свою кровь на жертвенный алтарь, спасет мир, но навеки станет каменным стражем. За ту силу, которую дает храм, он всегда берет жертву — земную жизнь.

Где-то за горами раздался приглушенный рык, переходящий в душераздирающее клокотание. Небо мгновенно потемнело, превращая недоброе утро в недобрый день. Ветер рванул угли и покатил их по земле, раздувая потухшие языки пламени. Деревня вновь занялась, покрываясь мерцающими во тьме огоньками. Кроны деревьев застонали, изгибаясь под натиском приближающейся бури.

Задняя баржа, сорвавшись с якоря, поддала переднюю — и обе с треском притерлись к пароходу. Вода запенилась, подхватила плавающий на поверхности мусор и понесла вниз по течению. В небе ослепительно сверкнула молния, оглушительный раскат грома заложил уши. Ветер изо всех сил трепал шар. Видя, что механик не справляется, Рошель крикнул матросам, чтобы они помогли ему.

И тут произошло то, чего жаждал каждый из тех, кто плыл на «Гончем псе».

— Там что-то есть! — крикнул пилот, показывая на восток. — Я его вижу! Это озеро. Оно огромное, как чаша…

Солдаты, матросы и даже индейцы замерли в ожидании продолжения. Только Вачо смотрел на дрожащий в темнеющем небе воздушный шар как на врага. Встав на колени, он боковым зрением уловил блеск мачете[63], торчащего за поясом у одного из наемников. Этого было достаточно, чтобы решить, что надо делать.

Вачо и его последняя битва

Словно подброшенная пружина, Вачо прыгнул на солдата, сбил его с ног, выхватил мачете и кинулся к барже, которую только что развернуло и прибило к берегу. В одно касание он перемахнул через борт, прыгнул к лебедке и резким ударом рассек канат, удерживающий воздушный шар.

Пуля, выпущенная Ортегой, ударила вождя в спину, сбивая с ног. Последнее, что тот увидел — шар, уносящий корзину в небо. Выпущенный из руки мачете звякнул о палубу. Алая роза расцвела на спине и груди. Пуля прошла навылет. Падая, Вачо улыбнулся и закрыл глаза.

«Помогитеееее!» — неслось над лесом…

Вождь не понял, что кричал обезумевший от ужаса пилот, так как не знал языка белых людей. Зато догадался.

Проклятие, посланное пилотом на голову Гонсалеса

Стена проливного дождя накрыла джунгли.

В черном свинцовом небе среди белесых сверкающих нитей и раскатов грома несся воздушный шар — единственная надежда Гонсалеса на благополучный исход экспедиции.

— Будь ты проклят, Гонсалес, и твоя дурацкая затея с озером! — орал Бенито, с трудом держась за стропы. — Чтоб вы все сдохли!

Ветер уже несколько раз порывался выкинуть пилота из корзины. Балласт в виде небольших мешков с песком раскачивался и стучал по бортам, напоминая каждым своим ударом, что жизнь скоротечна и смерть приходит ко всем без исключения, независимо от статуса и положения.

Вспышка молнии осветила ствол, выхватив прямо по курсу гигантский бразильский орех. Он был огромен: два метра в ширину и почти сорок метров в высоту. Через секунду корзина налетела на исполина. В сплошной темноте раздался удар, хлопки порванных канатов и вопль падающего вниз человека.

У пилота не было шансов выжить.

Шар врезался в дерево где-то на уровне десятиэтажного дома. Ствол, покрытый шершавой и темной от дождя корой, поднимался к кроне. Сквозь проплешины в ней грозно сверкало небо. До ветвей, напоминающих растопыренные пальцы, было столько же, сколько и до земли.

Освободившись от обузы, шар вместе с пустой корзиной взмыл ввысь и, подхваченный ураганом, понесся по небу.

Гости в гости

Кумария — сплошной клубок растений, украшенный гирляндами ослепительных бабочек, ярких, бросающихся в глаза насекомых, прекрасных нежно-розовых, желтых и бледно-голубых орхидей, пахнущих шоколадом и ванилью.

Человек двадцать шли друг за другом среди буйных зарослей.

Словно змея, извивалась человеческая лента между деревьями. Парящий в вышине орел видел, как они неспешно спускались вниз по склону. Солнце уже коснулось края холма, собираясь на заслуженный отдых после тяжелого трудового дня. Сумерки нисколько не смущали идущих через джунгли людей. Уже слышался ритмичный бой барабанов, а предвкушение сытного ужина после танцев грело их сердца и заставляло бурчать изголодавшиеся желудки.

Индейцы были из фратрии[64] «людей гор» рода Кугуаров, и шли они в гости к «людям реки» из рода Кайманов.

Обычно фратрия состояла из нескольких родов, а несколько фратрий составляли племя. Правила, установленные богами в те дни, когда родился мир, запрещали проводить обряд знакомства юношей и девушек в пределах одной фратрии. Поэтому в гости и приглашали чаще всего соседей из других кланов или даже племен.

Впереди шел высокий, красивый и сильный воин по имени Каракара (Сокол) — вождь рода Кугуаров и отец Пват (Обезьянки).