Кто ты на Кэтнет? - Наоми Критцер

шкафа и вставили флешку, но либо программа самоликвидировалась, либо ЧеширКэт замели следы, потому что там ничего не осталось. По крайней мере, они ничего не могли увидеть. Тут они почему-то начали ужасно спорить, указывает ли это на мою вину или все-таки на вмешательство стороннего хакера. Потом спор перешел на разговор о патчах, которые то ли установили в прошивку робота, то ли нет.

Директриса перестала орать на сотрудников и принялась орать на меня. Ну, не совсем орать. Она увела меня к себе в кабинет, закрыла дверь, посмотрела на меня со злобой и сказала:

— Мисс Тейлор, что вы наделали, скажите на милость? — таким делано спокойным, сдержанным голосом, который намекал, что у меня серьезные проблемы и лучше бы я во всем призналась, если не хочу еще больших.

Но я не зря часами слушала разговоры Марвина и Ико про то, как надо отвечать старшим, если они считают, что ты что-то натворил, но у них нет никаких реальных доказательств.

«Никогда не признавайся, — говорил Марвин всякий раз, когда всплывала эта тема. — Тебя попытаются убедить, что у тебя будет меньше проблем, если признаешься, но на самом деле это практически всегда неправда».

Я обычно нервничаю, когда вру, но тут никто даже не знал, как я выгляжу, когда нервничаю. Я нахмурилась и сказала с чувством:

— Не могу поверить, что вы меня обвиняете просто потому, что я новенькая.

Вот. Даже не соврала.

— Тогда кто это сделал?

— Почему вы меня спрашиваете? Я даже по именам никого почти не знаю.

— Я знаю, на что способны мои ученики. Все, кроме вас.

Я скрестила руки и упрямо смотрела в стену.

— Мне что, позвонить вашей матери? Вызвать ее сюда?

Можно тут было со всем и покончить. Отвратительное чувство, потому что я уже терпеть не могла Нью-Кобург. Но я не хотела расставаться с Рейчел.

— Если вы и дальше будете обвинять меня в том, что я что-то сделала с роботом, тогда да, вызывайте маму.

Она сощурилась. Открыла на компьютере мои файлы и достала телефон. Я не могла понять, действительно ли она набирает мамин номер или блефует, но никто не брал трубку, и телефон она отложила. Меня это немного беспокоило, но я постаралась об этом не думать. Наверняка, если она действительно позвонила, мама просто занята. Или спит. Этим утром ей было лучше.

— Директор Коллинз? — в дверь постучала секретарша. — Боюсь, Эмили вызвала полицию.

Зашел совсем молоденький полицейский, не сильно старше меня.

— Вы что-то хотели, Мэтт? — спросила директриса. — То есть офицер Олсон.

— Мы получили звонок из школы, — ответил он. — Что-то про порно и несовершеннолетних? И робота? Мне арестовать робота?

— Не было никакого порно, — сказала мисс Тетмайер.

— Вы там были? — Он повернулся к ней и достал телефон, чтобы все записать. — Пожалуйста, опишите, что произошло.

— Робот сказал, что пройдется по всем вопросам в ящике, а потом и вправду ответил на все вопросы вместо того, чтобы говорить «Вам лучше спросить об этом родителей».

— Мне сообщили, что имели место красочные описания полового акта, — сказал Мэтт. — И хакерство, что тоже незаконно. Это подозреваемая? — Он показал на меня.

— Если меня будет допрашивать полиция, я требую адвоката, — ответила я.

Мэтт побагровел как свекла, наклонился, потому что я сидела, и уставился на меня в упор.

— Получишь адвоката, когда я скажу, ни секундой раньше. Уяснила?

Ого. Рейчел не преувеличивала насчет местной полиции.

— Уяснила? — Он брызнул слюной мне в лицо.

Я взяла салфетку из коробки на директорском столе и вытерлась.

— Я воспользуюсь своим правом на молчание, — сказала я. — Я не буду отвечать ни на один вопрос, пока не придет адвокат.

Директриса потерла лоб, как будто он у нее заболел.

— Стефани, ты не под арестом, — сказала она.

— Тогда я могу вернуться на урок?

Мэтт выпрямился и сказал:

— Вы уже говорили с Рейчел и Брайони? Они наверняка тоже замешаны.

— Я как раз собиралась это сделать. Давайте вы зайдете попозже, и мы расскажем все, что выяснили. Хорошо?

Его выпроводили, а потом действительно вызывали Брайони и Рейчел. Долю секунды мне казалось, что они меня сдадут. Или случайно выдадут, пытаясь помочь. Но они заявили, что ничего не знают, и замкнулись; Ико и Марвин могли бы гордиться. Мисс Тетмайер задумчиво мерила взглядом Рейчел и разок бросила взгляд на меня. Но она так и не сказала, что вчера ненадолго оставила меня наедине с роботом, когда Рейчел стало плохо. Наверное, сама не хотела проблем.

В конце концов нас отправили обратно в класс.

Победа.

Это, конечно, если завтра не придется пожалеть, что я остаюсь.

* * *

Полчаса спустя начали поговаривать про телевизионщиков.

Эмили, недовольная, что никого не арестовали, позвонила в местные новости. Они прислали из студии фургон, и теперь фургон, репортер и оператор стояли перед школой, а Эмили, похоже, пропустила целиком пятый урок, чтобы дать интервью. Они рассчитывали, что смогут расспросить других детей, которые были в классе. К концу дня — к уроку рисования — слухи стали конкретнее: раз меня потащили к директору, значит, интервью будут брать у меня.

Я натянула капюшон. Чувствовала, что у меня как будто мишень на спине.

— Мне нельзя на телевидение, — прошептала я Рейчел.

— Почему?

— Мама меня сразу заберет. В смысле если до нее все-таки доберутся и скажут, что я могла хакнуть робота, она меня тоже увезет из города, но если меня покажут по телику? Она меня вообще отправит на домашнее обучение на полгода или не знаю что. Мне нельзя выкладывать фотографии ни за что. Никому нельзя меня фотографировать.

— Вот блин, — сказала Рейчел. Она перестала рисовать и теперь сидела, внимательно глядя на меня. — Как только уроки закончатся, я тебя проведу к моей машине. Ты не обязана говорить с репортерами, если не хочешь.

Я не могла сосредоточиться на летучей мыши, которую пыталась нарисовать, а когда подняла глаза, увидела, что Рейчел тоже не рисует.

— Думаешь, отец тебя узнал бы, если бы тебя показали по телику?

— Не знаю, — говорю я. — Но мою маму это точно волнует.

Рейчел кусала губы.

— Я тебя выведу, — сказала она, стараясь говорить уверенно и бодро. Приятно, когда тебя пытаются подбодрить. Даже если ключевое слово — «пытаются».

Когда уроки закончились, она дала мне шерстяной шарф, чтобы намотать на лицо. Я осталась у бокового входа — ждать, пока она подъедет на машине. С шарфом меня все равно бы никто не узнал, к тому же репортер занимался другими школьниками, которые рады были дать интервью. Никто не преследовал меня как папарацци, ничего такого. Я не снимала шарф с