Когда лопата у могильщика ржавеет - Алан Брэдли

как джип врезался в церковные ворота и со скрежетом остановился. Сделанные из тяжелой старой древесины, ворота были прочными и слишком узкими, чтобы джип мог проехать. Из-под капота повалил дым, и с земли поднялось облако древней пыли, осевшее на воротах.

Пепел предков, подумала я.

Водителем оказался Карл Пендрака, который с выражением изумления на лице продолжал держать руль ступнями. Его колени были сложены под подбородком на манер бракованного складного ножа. Как он умудрился оказаться в этой позиции – ускользало от моего ума. Пассажиров я не узнала.

– Флавия! – окликнул меня Карл, и следом послышался громкий волчий свист. – Где твоя воскресная шляпка?

Я его проигнорировала.

Внезапно меня охватил приступ застенчивости. В джипе с Карлом сидели два незнакомца, американские военнослужащие в камуфляже, оба довольно привлекательные в своем роде.

– Это Юджин Кобб, – сказал Карл. – Но мы называем его Джип в честь Юджина Джипа из «Моряка Папая». Джип учит меня водить по-техасски. А это создание на заднем сидении – Ринзо Уайт. Ринзо из Рочестера, штат Нью-Йорк, США, это где появился «кодак». Ты же знаешь… «Кодак»? Фотокамеры? Ринзо работал там летом, когда был школьником, верно, Ринзо? Водил своих подружек в темную комнату, чтобы посмотреть на проявку фотографий.

Ринзо скромно ухмыльнулся от уха до уха, как будто так и было.

– Знаешь, почему «кодак» так называется? – продолжил Карл. – Потому что такой звук издает затвор, когда делаешь снимок.

Он клацнул языком. Кло… клак… Кло… клак… Кло… клак…

Чтобы усилить звуковые эффекты, он протрубил в забавный маленький рожок джипа.

Пу-пу-пу!

Какая жалость, подумала я, что Ундина не здесь и не может насладиться этим.

Он делал это, продолжая сидеть в джипе с таким видом, как будто это не они только что врезались в собственность церкви Англии.

– Зачем тебе водить по-техасски? – поинтересовалась я. – Ты же в Англии.

– Тактика разведчиков, – ухмыльнулся Карл. – Никогда не знаешь, когда придется улепетывать из какого-нибудь заплесневелого старого замка в смирительной рубашке. Верно, Джип?

Джип медленно повернулся и уставился на Карла с таким выражением лица, будто никогда раньше не видел его.

– Как скажешь, – сказал он.

– Джип, как мы говорим, лаконичен. Это значит, что он немногословный человек. Верно, Джип?

– Как скажешь, – повторил Джип.

Карл захохотал.

– Понимаешь, что я имею в виду? Но это хорошо. Словоохотливость в армии не одобряется. Верно, Джип?

– Как скажешь, – вновь сказал Джип.

Карл хихикнул.

– Я от него в восторге, – сказал он. – Юджин из Озарка, это горы. Стрелял белок из рогатки, лука и ружья «Спрингфилд». Прирожденный убийца, да, Джип?

Я ждала, что Джип ответит в своей манере, но нет. Его внимание переключилось на что-то на другом конце церковного двора.

– Где твой старый друг Мордекай? – поинтересовалась я. Мордекай был тенью Карла, всезнайкой, изображавшим из себя бурный фонтан инсайдерской информации.

– В самоволке, – ответил Карл. – Разжалован. Отослан. Ускакал в закат. Джип – его замена в некоторых аспектах, но не во всем. Теперь, когда Мордекая нет, я – мозг команды, ходячая энциклопедия.

– Где-то я это слышала.

– Задай мне вопрос, – предложил Карл. – О чем угодно. Давай. Испытай меня.

Это старый салонный трюк, и я сама им пользовалась. Если вам задают вопрос, на который вы не можете ответить, придумайте то, что не смогут проверить.

– Какая температура на седьмом кругу ада в градусах Цельсия?

Карл почесал голову.

– Ты меня сделала, – признал он. – И какая же?

– Сто семьдесят градусов, – сказала я. Цифру назвала не просто так. Это точка плавления цианида – моей величайшей любви.

– Будь я проклят, – сказал Карл. – Я и не знал. Добавлю в свой репертуар. Спроси меня еще о чем-нибудь.

Не знаю, откуда в этот день на меня снизошло вдохновение. Могу только предполагать, что дело в сакситоксине – веществе, которое извлекают из масляных моллюсков, изобилующих в рационе военно-воздушных сил Соединенных Штатов и в северо-западном тихоокеанском регионе Северной Америки, например на Аляске.

Кристаллизованная до самой сути, моя мысль была следующей: откуда взялся роковой сакситоксин? Как он оказался в Бишоп-Лейси?

– Что ты делаешь в Литкоте? – спросила я. – Война закончилась сто лет назад. Большинство американцев вернулось домой, но я до сих пор вижу летающие бомбардировщики.

Карл задумчиво почесал нос, и я сразу поняла, что он знает что-то, о чем не хочет говорить.

– Ну, – сказал он, – у нас есть излишки военных продуктов, которые мы не хотим везти домой. Знаешь, склады жевательной резинки, сигарет, пайка, картофеля, сапог, шлемов, крупы, шинелей, бобов, пива, банджо… – Он ухмыльнулся.

– И вы продаете их на аукционе, – предположила я полушутя.

Сердце Карла остановилось. Я поняла это по лицу. На секунду у него помертвели глаза и кровь прилила к щекам.

– О, там и крупняк тоже, – сказал он, выдавив из себя смешок. – Самолеты, тракторы, грузовики, бульдозеры. Не то чтобы на них был большой спрос в сельском пабе.

– Думаю, нет, – согласилась я. – Вам приходится продавать их за границу.

Карл снова замер, как будто ему угодили фейерверком прямо в лоб.

Мне этого хватило. Карл знает больше, чем рассказывает, а самолеты, которые летают в Литкот и обратно, явно возят не соски сироткам.

Пора сменить тему. Я изобразила вкрадчивую, ничего не означающую улыбку.

– Что привело вас в Бишоп-Лейси, парни?

– Мы называем себя «Пятерка из джипа», – сказал Карл. – В стиле Энид Блайтон[32], но старше и с табаком и бензином. И более буйные.

Он издал низкое рычание, перешедшее в лай.

– Но вас только трое, – заметила я.

– Что ж, никто не совершенен, – ответил он, поворачиваясь в кресле, чтобы проверить, оценили ли приятели его остроумный ответ. – Кроме того, есть еще двое воображаемых.

– Ой, не морочь мне голову, – сказала я, не ожидая, что в ответ услышу аплодисменты с заднего сиденья. Мне оставалось только развернуться и уйти прочь, как комик в мюзик-холле покидает публику, жаждущую большего.

– Эй, маленькая леди! – крикнул вслед Карл. – Не куксись! Я просто шутил.

Что делает все в сорок пять раз хуже. Пора использовать самое разрушительное оружие.

Если есть одно умение, которое необходимо девушке, чтобы преуспеть в этом мире, это способность плакать в нужный момент. Слезы – единственная кислота, которая разъедает мужское эго, и нужно уметь вызвать их за считанные секунды. Запоздавшие слезы бесполезны, они испаряются быстрее, чем роса.

Это простой трюк, и его легко выучить. Надо просто отвернуться, как будто ваша боль неисцелима, открыть глаза как можно шире и не моргая уставиться на самый яркий участок неба. Глаза быстро высыхают и меньше чем через минуту наполняются слезами, словно Нил в сезон дождей.