Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

какая уж там она ни была, приглядим, от своих детей оторву да покормлю, а он, вить, на конфетки-обещанки клюнул!.. Ну что ж, пусть поживет у Громового! Что ни говори, не кто-нибудь, учитель: и не таким, как этот дубина, голову заморочит.

Евмен слушал и сам себе удивлялся: как это он мог жить, да еще в согласии, с таким человеком, как его Тонька? Она продолжала говорить, а он уже понял, что в ее словах не было нисколечко правды.

Понурившись, вышел из хаты, отправился в лес еще больше встревоженный. Думал: кто ж из его семьи виноват в том, что хлопец покинул родную хату и ушел к старому деду, которому и верно нелегко с ним справиться?

Закралась мысль: может, Яриська чем его обидела? Бывает, что и девчонка может ранить мальчишке сердце. Хотя она как будто скромная, часто и сама пускает слезу то в школе, то от Митька. В него, Евмена, выдалась, не в мать, но чего не бывает на свете!

Как-то он спросил у Яриськи:

— Дочка, а ты не знаешь, с чего это Харитон, как дурной, сбежал?

Яриська испуганно стрельнула в отца глазами, но не прочитал в них Евмен ни вины, ни затаенности.

— Не знаю, папа… — и опустила глаза.

— Может, ты сказала ему что обидное?

На какой-то момент у Яриськи перехватило дыхание. Так вот она где, правда-то! Оказывается, и отец догадался, из-за кого Харитон отправился к Громовому! К счастью, Яриська смотрела в землю, и отец не заметил смятения в ее душе.

— Ничего ему не говорила…

— Ничего, значит…

Евмен еще больше помрачнел и с того дня ходил по лесу сам не свой. Его точил червь беспокойства. Понимал Евмен — случилось что-то недоброе и непоправимое, но почему, как в этом разобраться, не знал. А тут еще в лесу стало твориться нечто непостижимое, непорядок такой, что Евмен, передовой лесник и неподкупный егерь, не мог с этим примириться.

Долгое время дядька Евмен разыскивал следы лосихи с лосенком, да так и не нашел. Исчезла и волчья пара, тишина и покой наступили в обходе. Евмен решил, что это лоси, убегая, повели за собой волков в другие леса, возможно за Десну. И хотя ему было жалко лосиху с малышом — ведь их всего двое оставалось в лесу, — но то, что хищников бес унес, утешило лесника. Теперь и козочки ходили спокойно в пуще, щипали молодую травку, кабаны с поросятами валялись в грязи по болотинам, зайчишки прыгали. Евменово сердце тешилось этим. Всех лесных жителей — зверей, птиц — он знал и заприметил, кто где поселился. Птахи на яички сели, уже птенцы кой-где пищали, звери на солнце грелись — образцовый порядок был у Евмена в лесу.

И вдруг стало твориться что-то неладное. На одной поляне лесник неожиданно заметил следы зверя. Приглядевшись внимательней, Евмен определил: волки проложили след. Один или, может, двое гнались за каким-то зверем, взрыли и поцарапали когтями землю, будто прошелся кто-то плугом. Вскоре и шерсть кабанью на дереве Евмен заприметил, следы поросячьи. Видно, кабанчика отбившегося волки повстречали да и закрутили на поляне. Интересно, удалось ему в болото забраться и к стаду прибиться или, быть может, старые вепри пришли на подмогу?

Так ничего определенного Евмен и не выяснил, но встревожился не на шутку — в обходе снова появились волки. И он теперь домой почти не возвращался — днем и ночью с ружьем бродил по лесу.

Вскоре набрел на следы лесной трагедии. Так вот она где, хроменькая козочка, что всю зиму вблизи сторожки жила! Зиму перезимовала — в волчьи клыки не угодила; весны дождалась, только бы жить да солнышку радоваться, а от нее одни рожки остались. Съели волки. Доконали козочку…

Совсем извелся дядька Евмен. Если и дальше так поведется, эти наглецы весь лес опустошат, все живое передушат, а какой же это лес без дичи и что это за лесник, когда у него под боком хищник разбойничает? Не сидел дома дядька Евмен, в самые дальние лесные углы отправился, даже вон туда, к Долгому болоту, в чащобу, где растут старые дубы среди ольшаника да сосняки и песчаные взгорки возле болот притаились. Ходил, присматривался, доискивался — ни единого следочка в девственном лесу. Именно в этом и заподозрил опытный Евмен волчью хитрость. Похоже на то, что ощенилась волчица, забравшись куда-нибудь в дебри, и теперь здесь она следа не оставляет, разбойничает в сторонке от логова. А что это волчица, он убедился. Выходил вечером на Долгое болото, сидел неподвижно всю ночь, выл по-волчьи. Этому еще отец его научил. Сложит ладони, приставит ко рту да как завоет, аж у самого волосы на голове шевелятся. Страшно воют волки. И если есть хоть один где поблизости, то обязательно на этот вой откликнется. Только волчица, отец говорил, не подает голоса, когда волчат выращивает. Тогда она не к стае льнет, а, наоборот, уединяется, от стаи прячется. Потому и молчит. Если б это был волк, то отозвался бы на Евменов зов. Значит, волчица. Молодняк выращивает. Если ее сейчас не уничтожить — жди беды, всех в лесу передушит.

Предположения Евмена вскоре подтвердились: пришли к леснику с жалобой из Бузинного, с животноводческой фермы. В колхозное стадо волк повадился, однажды ягненка схватил, а потом и на переярка напал. Еле отбил пастух.

Тут уж было не до шуток. Если на колхозный скот зверь нападает, надо действовать. И никому другому, а ему, Евмену, потому что на него, лесника, смотрят как на главного виновника ущерба. Евмен крепко призадумался: как быть? Позвать охотников-волчатников? Смеяться станут, скажут: «А ты-то сам чего стоишь, одной волчицы не упасешь в своем хозяйстве?» Устроить облаву? Но летом, в такой чаще, зряшное дело гнать волка под выстрел. Единственный выход — хитрость, охотничья хитрость.

И Евмен упорно раздумывал, как ему перехитрить волчицу. В заботах даже забыл о Харитоне, вернее, просто недосуг ему стало о нем думать. С женой о нем больше разговор не заводил: было о чем другом с ней грызться, покою не давала. Вишь ты, у человека дела нет, повесил ружье за плечи да день и ночь, словно оборотень какой, по лесу бродит. Дом хоть сгори, воры пускай все углы обшарят, а ему хоть бы что, в лесу какую-то волчицу пасет. Да есть ли где еще на свете такая работа, за которую платят меньше некуда, а ишачить приходится круглые сутки? Видно, только бестолковому Евмену этим и заниматься — сутками по лесу бродить, коз да зайцев подсчитывать, волков пугать. А есть ли