Кактусы у нас не растут - Елена Владимировна Сидорова

Вера Сергеевна предложила Мите что-нибудь спеть, потом постучала карандашом по столу, попросив его повторить. Потом сама пела разные звуки, а Митя снова за ней повторял. И при всём при этом он успевал задавать вопросы, чтобы непременно узнать:

– Почему скрипка так немузыкально называется, разве она скрипит?

– Из чего делается смычок? А если из конского волоса, то из гривы или из хвоста? И как потом живут лошади без грив и хвостов?

Мите было интересно, почему часть смычка – это трость, но ведь на смычок не опираются при ходьбе.

Вера Сергеевна была очень терпеливой и внимательно слушала Митю, успевая между заданиями отвечать на все его многочисленные вопросы. То, что у него нет координации между слухом и голосом, она поняла сразу. Над этим, в принципе, можно поработать, но Митя не мог ждать. Он хотел выступать на сцене.

– Может тогда тебе надо стать артистом? – предложила Вера Сергеевна.

– Это Ваш вердикт? – уточнил Митя.

– Это моё предложение. У тебя хорошая дикция, ты очень выразительно говоришь. И артисты тоже играют на сцене.

– Играют? Они же взрослые люди!

– Ну, это так говорится. Скажем так – выступают.

Митя задумался.

– Ты можешь пойти в детскую театральную студию.

– А дирижер в театральной студии есть?

– Там режиссёр вместо дирижёра.

Несколько минут Митя молчал, раздумывая о чём-то своём. Мама с благодарностью переглядывалась с учительницей, помогая Мите собраться на улицу.

Они вышли на крыльцо школы. Мама, держа Митю за руку, облегченно вздохнула, считая проблему решённой.

– Ну, что, сынок! Всё хорошо? Идём?

– Всё хорошо, мама, – сказал Митя серьезно и решительно добавил:

– Идём скорее покупать скрипку. Это мой вердикт.

Оптимист

Один из нелюбимых школьных предметов у Егора – окружающий мир. По его мнению, там много непонятного и очень много задают. Он называет предмет «окружайка». Дети вообще любят сокращать длинные названия, к неудовольствию учителей. Физра, изо – это понятно, это и мы так когда-то называли, ещё и потому, что длинное название предмета никак не вмещалось в строчку в дневнике. Ну, вот теперь ещё и окружайка.

В один прекрасный день Егор готовил домашнее задание по окружайке, учил биографию академика Вернадского.

– Вам дали такое задание? – сильно удивившись, поинтересовались мы у нашего третьеклассника.

– Да, это и в учебнике записано.

Мы открыли учебник. И действительно. Нужно было привести примеры благородного служения людям, рассказав о каком-нибудь известном человеке.

Оказалось, сын сам выбрал именно Вернадского. Откуда пришло ему это решение, где он услышал фамилию учёного, остается только догадываться, возможно, от названия станции метро. Желая помочь сыну, я, набрав «Вернадский» в поисковой строке, заглянула в интернет, споткнулась на первых же терминах и именах и тонко намекнула мужу, чтобы помог ребёнку. Папа с сыном довольно долго сидели за компьютером в поисках нужной информации, постарались откинуть всё, что непонятно или нереально запомнить, и распечатали текст.

Потом целый вечер наш ребёнок ходил по квартире с бумажными листами, рассказывая вслух биографию академика, изредка останавливаясь и заглядывая в текст.

Мы волновались и тихо, чтобы не слышал Егор, возмущались и выбором сына, и таким сложным и непонятным заданием.

Назавтра Егор принёс по «окружайке» тройку.

– Как? – изумились мы. – Ты ведь так готовился.

– Учительница сказала, что мой рассказ детям было слушать скучно и неинтересно. Вот поэтому и тройка.

– Да ладно, – не унимались мы. – А другие что тогда рассказывали? И было ли интересно?

– Да, – сказал Егор. – Было очень интересно! Первый ряд ставил сказку «Репка».

Мы с мужем недоуменно переглянулись: «Где Вернадский и где «Репка»?

– А это задание со следующей страницы учебника, где написано про воображение, без которого нельзя сочинить даже сказку, – пояснил сын. – Ребята разыгрывали сказку по ролям, Репкой был Антоха, он у нас в классе самый румяный и… – он слегка замялся, – и большой.

– А у них какие отметки? – поинтересовались мы.

– Им всем поставили пятёрки! Даже Репке, хотя у Антохи совсем не было слов, ведь он же репка, – объяснил нам Егор.

Мы с мужем промолчали, но с трудом побороли желание немедленно бежать в школу и разобраться со всей этой ситуацией.

– Ты не обиделся? – только и спросили мы сына.

– Нет, это было конечно странно, но почему-то и очень смешно, – ответил наш маленький оптимист.

Простите…

Лёнька учился хорошо всегда. Голубоглазый, светловолосый, такой ясный и правильный и внешне, и в учёбе. Не был ни заводилой, ни тихоней. Просто всегда был хорошим мальчиком, хорошим учеником. Проблемы начались в выпускном классе, стали для всех полной неожиданностью и удивлением. Нет, школу он не прогуливал, на уроки ходил, никогда не опаздывал, не грубил, не дерзил, но совершенно не учился.

– Ты готов к уроку? Принёс задание? Написал сочинение? – тщетно взывали учителя всех предметов.

– Нет, – в ответе ни вызова, ни наглости, сплошное спокойствие.

Добиться понимания, что не так, не удавалось никому. Учителя бились безрезультатно, да и выбор был небольшой – либо завалить двойками, (единицы, как правило, в школах не ставятся), либо оставлять в журналах пустые клеточки, в надежде когда-нибудь их заполнить. Классный руководитель и от родителей ничего добиться не могла.

На малом педсовете в кабинете директора проблема с Лёнькиной успеваемостью, а точнее с неуспеваемостью всплыла, поразив всех предметников своей одинаковостью. Педсовет на то и собирался, чтобы решать проблемы всем миром.

Лёнька все предыдущие годы «шел на медаль». Медаль грозилась уплыть не только из Лёнькиных рук, но и из достижений школы.

– Что же делать? – вопрошали учителя. – Как быть, где теперь взять не только пятёрки, ведущие к медали, но вообще какие-либо отметки?

Директор, сдержанный на эмоции мужчина, переждав всю эту суету, сказал коротко и однозначно:

– Медали быть! Работайте!

Учительница литературы, обожавшая свой предмет, своих учеников и свою школу, всё же не выдержала:

– Но ведь ему же сочинение писать! Если он не сдаст хотя бы пару-тройку работ, я не смогу поставить ему отметки, – сокрушалась она.

Большинство педагогов промолчали: или решили не спорить с директором, или не связываться с упертым в своем ничегонеделании Лёнькой. Может, вспомнили, что столько лет у них был замечательный ученик, который никогда их не подводил. Теперь и они были готовы отблагодарить его за все годы добросовестной учебы, ну, мало ли что на человека нашло.

Марина Николаевна осталась в директорском кабинете, подождав, пока все выйдут.

– Мне не за что поставить отметку, – решительно сказала она, – весь класс был свидетелем моих переговоров с этим учеником,