Учебник вымогателя, или Искусство владения навахой, ножом и цыганскими ножницами - Денис Леонидович Черевичник

непредсказуемое, и ввязываться в поножовщину, рассчитывая выйти из драки без ранений и увечий, — это крайне опасная иллюзия и глупая самонадеянность. С таким же успехом можно уповать на чудо, попав в середину роя разъярённых ос или в стаю обезумевших пираний. Единственный шанс остаться в поножовщине невредимым — это облачиться в стальной доспех. Хотя даже он не всегда спасал, и рыцарей закалывали ножами и кинжалами через щели и сочленения.

Бегущие в атаку необстрелянные солдаты, слева и справа от которых падают убитые товарищи, всегда руководствуются мантрой; «Со мной этого произойти не может!» Однако, увы, как показывает практика, может, а в драке на ножах ещё и с крайне высокой долей вероятности. Бывает, что даже опытные боксёры получают тяжёлые нокауты, наткнувшись на случайный удар загнанного в угол ринга противника, в ужасе закрывшего глаза и хаотично машущего руками. Как нам демонстрирует многовековая статистика поножовщин, такой же сумбурный и непредсказуемый, как полёт моли, взмах ножа в руках совершенно неопытного, растерянного и дезориентированного новичка не раз становился фатальным для искусных бойцов, отправивших к праотцам немало матёрых соперников.

Кстати, непредсказуемость ножа — это один из основных факторов, благодаря которому в поединках, проходящих на улицах латиноамериканских городов в наши дни, чтобы лишний раз не вступать в конфликт с законом, дуэлянты часто предпочитают использовать так называемый «обратный» хват. При таком способе удержания — с неизбежными замахами и заметными амплитудными движениями — практически невозможно случайно напороться на клинок противника, поэтому исключены непреднамеренные ранения и невысок риск летального исхода.

Рис. 16. Дуэль гаучо до последней крови. Литография, 1913 г.

В 1859 году Высший суд Техаса — штата, в котором кровавые дуэли на ножах являлись привычной повседневной реальностью, вынес следующее определение для ножа: «Это чрезвычайно смертоносное оружие. Сложно защититься от него, несмотря на храбрость и умение. Это почти всегда орудие гарантированной смерти»[120]. Также и немалая часть прославленных европейских практиков фехтования XVI–XVII веков считала холодное оружие с коротким клинком — нож и кинжал — одним из самых опасных[121]. Как свидетельствует беспристрастная судебная статистика за последние четыре столетия, даже самым опытным, удачливым и искусным бойцам, поднаторевшим во всех хитростях ножевого боя, редко удавалось выйти из поединка без пары-тройки ранений. Не всегда смертельных, но часто калечащих и обезображивающих. Практически во всех ножевых культурах — среди поножовщиков Испании, Мексики, Аргентины и Южной Италии, в тавернах Голландии, на Ионических островах, в деревнях Швеции и Норвегии, а также на фермах финской Остроботнии — почти невозможно было встретить мужчин без уродливых шрамов от ножа на лице.

Рис. 17. Баллок. Позднее Средневековье.

Рис. 18. Т. С. Гоче (1891–1955). Нож против сабли.

Хотя сегодня эстетическая хирургия шагнула далеко вперёд, однако челюстно-лицевые ранения нередко имеют такие драматические последствия, как повреждение лицевого и глазного нервов или мышц и глаз. Да и живём мы не в Палермо, Кадисе или рассаднике мензурных дуэлей Гейдельберге середины XIX века, и в наши дни багровые шрамы на лбу и щеках, провисшая половина лица или опустившееся после удара ножа веко, как, например, у прославленного мафиози Чарли «Счастливчика» Лучано[122], вряд ли добавят привлекательности или веса в обществе.

Уже не говоря о том, что, скажем, для женщин такие косметические метаморфозы могут стать настоящей трагедией. Хотя и беспалая рука, как, например, у сержанта Андреса Чирино, изувеченного в 1874 году ударом ножа известного аргентинского поножовщика Хуана Морейры, вряд ли станет хорошей альтернативой изуродованному лицу. Но это, видимо, не самый удачный пример, так как Чирино в той схватке потерял не только пальцы, но и глаз[123]. Забавно, что некоторые любители ножевого боя из числа последователей современных компилятивных и авторских школ по какой-то загадочной, иррациональной и совершенно необъяснимой причине стараются максимально дистанцироваться от слова «дуэль», или, как они её ещё стыдливо называют на новоязе, «симметричный бой», и искренне убеждены, что вот они-то уж точно с дуэльными поединками совершенно никак не связаны и занимаются чем-то совершенно иным, ни на что не похожим, новаторским и уникальным. Однако боюсь, что это не более чем заблуждение и самообман. Возможно, в их представлении, видимо, основывающемся на паре авантюрных романов, прочитанных в далёком детстве, дуэль ассоциируется исключительно с обязательным антуражем сочинителей XIX века — напудренными париками, мушками на лице, камзолами, расшаркиваниями, политесами, мушкетёрами короля, гвардейцами кардинала, каретой на рассвете и прочими немудрёными клише. Или воображение сразу рисует хрестоматийный и растиражированный многочисленными иллюстрациями трагический образ Пушкина на Чёрной речке с пистолетом в руке.

Рис. 19. Сержант Андрес Чирино, потерявший глаз после удара ножа Хуана Морейры, 1903 г.

Рис. 20. Рука сержанта Андреса Чирино, изувеченная ударом ножа Хуана Морейры, 1903 г.

В действительности же дуэль — это всего лишь общий и очень ёмкий термин, критерии его довольно условны и размыты, и частенько даже специалистам сложно провести границу между дуэлью и обычной поножовщиной. Дуэли были многолики, и канонические, ортодоксальные формы встречались не так часто. Так, например, хотя одно из главных фундаментальных правил дуэли подразумевало наличие только двух противников — ведь само слово «дуэль» произошло от французского «ду» — два, однако при этом спокойно проводились массовые дуэли с тремя, четырьмя, пятью или даже десятью участниками, которые, как в старой песенке Булата Окуджавы, могли сражаться «..то вместе, то поврозь, а то попеременно». Тем не менее оставаясь при этом в гармонии с собой и с кодексом чести.

Рис. 21. Вызов на дуэль. Испанская карикатура, 1893 г.

Точно так же часто не соблюдалось и другое каноническое условие — одинаковое оружие. Один из бойцов мог выйти на дуэльную площадку с десятисантиметровым перочинным ножом, а его противник — с мачете. Наваха могла противостоять сабле или шпаге, пистолет — ружью, нож — пистолету. В одних дуэлях упавших не трогали, в других — добивали. Иногда вмешательство третьих лиц категорически запрещалось правилами, а бывало, что секунданты одной или обеих сторон сами участвовали в поединке. В каких-то дуэлях обеззараживали клинки перед боем, чтобы, не дай Бог, не внести инфекцию[124], а в каких-то швыряли противнику в глаза табак или песок и резали его ржавой навахой. Где-то присутствовали секунданты, а где-то дрались без свидетелей. В одном случае