Драмы - Гуго фон Гофмансталь

в страхе

Зарылись в недра темные морские,

И, нимфами окружена нагими,

Встревоженная скроется Европа,

И бык ее завоет, ослепленный.

Я воплотить хочу поэтов грезы,

Из гроба разбужу я Веронеза,

Из девушек поющих я построю

Живую пирамиду… Пусть проснутся

И ржут железными ноздрями кони

Сан-Марко! Пусть затворники вверху

В свинцовых казематах встрепенутся

И думают, что день пришел последний,

Что розовыми пальцами и шумом

Свободных крыльев ангелы срывают

Свинцовый свод, и небо открывают…

Вдруг останавливается.

Что, пение?.. Ты слышишь? погоди:

Ты слышишь нежный голос? Уж идет.

Нет, прежде голос был сильнее. Тише.

Не слышишь ты? Так, значит, это кровь

Поет во мне.

Венир (внезапно встает и с такой силою опускает стакан на стол, что стекло разбивается со звоном).

Стакан разбит, простите.

Бывают дни, когда мы видим вдруг

Везде – за каждой дверью, под столом

Лицо судьбы с безумным, страшным взором

И с волосами, где кишат и вьются

Живые змеи. Есть на солнце пятна,

И месяц бледен, точно прокаженный…

Душа, как ткань запутанная, рвется.

Барон.

Кошмары это.

Венир.

Наяву без снов.

Барон.

Походим в зале. Воздух освежает.

О, если б у меня ты поучился,

Как надо жить.

Беру я этот свет, каков он есть,

И в жизнь бросаюсь весь и без оглядки,

Пускай колеблет на своих волнах

И днем, и ночью… Жизнь! какое счастье!

Лежать в темнице, слышать шум шагов

В рассветный час, ждать палача, лежать,

Свернувшись, точно еж, в смертельном страхе

И все же в полноте могучих сил!

Потом свобода! воздух! свет! Как губка

Весь мир в себя ты впитываешь жадно.

Чрез горы дальше! Города внизу

Блестящие, как взгляды! Паруса

Вздымаются, как груди! В темноте

Белеет грудь и руки! Обмануть

И бросить! В кружевах постели пышной

Пусть плачут герцогини – ты спешишь

В подвал к служанке бедной… ты не веришь?

Венир.

Ты ложно взгляд толкуешь мой.

Барон.

Поверь:

Так весело ходить и пить вино,

Есть, спать, подруг минутных целовать

И слышать смутный шум шагов за дверью —

Там кто-то нас подстерегает жадно

И держит в сжатой злобою руке

Ее смерть и твою… Как в древней сказке

Сгорал король, привязанный к костру,

Так жизнь твоя прикреплена к свече,

Сгорающей томленьем ожиданья

Пред зеркалом холодно-молчаливым.

И, может быть, в минуту эту пляшет

Над будущей могилою твоей

Веселый отблеск факелов… А, гости!

Входят Сасси, Марфиза Кортичелли с матерью, аббат, за ними Салаино.

Сасси.

Как поживаете, мингер?

Барон.

Прекрасно.

А вы, мой милый Сасси? Будьте здесь

Хозяином и дайте мне служить

Вам и друзьям, которых вы ввели.

Сасси (подводит к нему за руку Марфизу).

Марфиза Кортичелли, – Камарго,

Танцовщица Венеции.

Барон.

Марфиза!

Какое имя! Будто я вдыхаю

Плодов душистых странный аромат.

К устам прижму и плод прекрасный.

Целует ее.

Мать.

Губы

У дочери моей, как у других.

Но в ножках у нее, поверьте, больше

Мелодий, чем в груди любой певицы,

Дерущей горло.

Барон смотрит с изумлением.

Мать ( приседая).

Мать ее.

Барон ( кланяясь).

Ламия,

Мать младшей Грации!

Сасси (представляет).

Позвольте: Гамба,

Аббат ученый, – Плиний, Цицерон

И Аретин в одном лице!

Барон.

Талантов

Так много? Кто же это?

Указывает на Салаино.

Кортичелли.

Человек,

На тень похожий. На него вниманья

Не обращайте.

Барон.

Это тень твоя?

Кортичелли.

Безумец следует за мной упрямо,

Как грубый фаун следовал за нимфой.

Сасси.

Наш Салаино, юный музыкант!

Напрасно тратит перед своенравной

Он вздохи.

Мать.

Больше ничего не тратит.

Марфиза.

Оставь его, прошу! Не обращайте

Внимания на этого безумца.

Барон.

Мой новый друг дороже многих старых,

Мессер Венир, Венеции патриций.

Венир слегка, кланяется, осматривает всех в лорнет.

Ле-Дюк появляется слева с угощением. Гамба подходит к Вениру, Сасси, Марфиза и ее мать – к Ле-Дюку. Барон справа в глубине сцены, к Салаино.

Барон.

Как, юноша, ты беден и не хочешь

Богатым стать? Темница нищеты

Ужасна: из нее спастись нельзя,

Она бежит за нами. Низкой твари

Терпеть насмешки и презренье! Нет

Богатства у тебя? Не понимаешь,

Что каждый толстый мыловар твоей

Любовницей владеет, твоим домом,

Имеет право вырезать кусок

Из тела твоего и обтереть

Свой нож о волосы твои? Ты понял?

Хватает его за волосы.

Играть мы станем – погоди, – играть.

Вот деньги для начала…

Дает ему денег.

Умирать

От голода у грязного канала,

Вдыхать трески вонючий запах, лежа

На ворохе сырой соломы, грезить

О белой ножке с золотой подвязкой,

Пока на грязных крышах вой кошачий

Тебя разбудит… О, проклятье!