Драмы - Гуго фон Гофмансталь

И наслаждение – и в голове

Все кружится, как будто ночь провел

На маскараде я. Мы едем завтра,

Но вечером. Виттория хотела

Мне что-то показать… но что? Она

Все хороша еще, почти как прежде…

Но замечаю я, нельзя желать

Вновь пережить прошедшее свое.

Как будто нас удерживают руки

Неумолимые. Так странно это…

Как жаль, что убежала Редегонда!

Ее в своих руках не держит призрак

Минувшего… Но прежде разве мысли

Подобные тревожили меня?

Я вижу, таковы гонцы твои

Незримые, – ты, кому служит время,

Неслышно выступая, и кого

Назвать я не хочу.

Он меняет тон.

Прекрасный город!

Ты не обманешь никогда. Ты дал мне

Счастливый этот день. Его запомним.

Удачный день, как будто создан он

Фантазией поэта! Спать пора,

И новое оставим до утра.

У дверей спальни еще раз оборачивается.

О мази напиши. Да, я забыл.

Занавес.

II

Большая уютная зала в доме Венира. В глубине большая дверь и два больших окна с прекрасными решетками на канал. Слева и справа двери. В правой стене над дверями маленькая открытая галерея. Потолок и стены над окнами расписаны фресками в стиле Тьеполо. На авансцене слева маленькие клавикорды, посредине залы очень большой стол с вызолоченными ножками, на нем в большой вазе цветы.

Ясный день.

Входят Лоренцо и его дядя, сенатор Венир. У сенатора накинуто сверх платья легкое черное домино, он держит черную маску в левой руке, правою опирается на палку.

Лоренцо (бледный и взволнованный, говорит входя, затем они останавливаются посреди залы).

Не спрашивайте, дядя, я прошу!

Все это, как дыханье, для меня

Естественно. Не знаете вы разве,

Что ею я живу? Прошу, идите…

Так оставайтесь… Детство мое было

Не весело. Вы помните, легко

Уныние овладевало мною,

Так скоро я печали подчинялся

И застывал душой, когда глядела

Из чащи жизни пошлость на меня

Глазами страшными Медузы. Я

Тогда нашел ее – то существо,

Из рук которого источник счастья

И жизни бил, – к нему припал я жадно

И жадно пил блаженство бытия!

Когда б она могла мне передать

Хоть половину своего веселья,

Которое в глазах ее блистает, —

За мной ходили бы вы неотступно,

Как ходят все за нею, дышат ею.

Возможно ли отречься от нее

Хотя единой капле моей крови,

Когда во мне течет Вениров кровь!

И, как родник в сказании старинном,

Так бешено вздымается она,

Когда коснется зеркала ее

Нечистое дыхание, способна

Она в безумной ярости восстать,

Как в клетке раздраженный лев. Вы правы,

Вениров благородна кровь, и ею

Мы платим как цари, а не торговцы —

За миг один ценою многих лет,

Последним золотом могилы предков,

За грезу жизнь свою мы отдаем

И за улыбку жертвуем собою.

Произнося последние слова, он отворачивается от старика и делает несколько шагов вперед. Старик, качая толовою, надевает маску и уходит в большую дверь в глубину сцены.

Лоренцо (оборачивается, замечает, что он один).

Уже ушел?.. Ее хочу я видеть…

Прислушивается у двери слева. 

Но спит она еще… Я подожду.

Садится в кресло посредине комнаты.

Я сон ее щажу теперь, а скоро

Я, может быть, ее покой убью

Навеки. Я вздрогнул, когда чужой

На тень ее хотел лишь наступить,

А сам готовлю ей удар смертельный

Рукой железной. Так впотьмах мы бродим…

Чезарино подходит к нему сзади, кладет ему руки на плечи.

Лоренцо (вскакивает, хватает руку Чезарино).

Виттория!

Чезарино подходит к нему.

Когда бы ваши руки

Не так похожи были!

Чезарино.

Что ж тогда?

Пауза.

Лоренцо.

Скажи: ты матери своей не знал?

Чезарино.

О нашей матери ты говоришь?

Лоренцо.

Да, о твоей.

Чезарино.

Виттории она

Ведь тоже матерью была.

Лоренцо.

Да, знаю.

Он украдкой сравнивает Чезарино с портретом на табакерке, которую держит в рунах.

Чезарино отходит налево.

Лоренцо.

Уходишь?

Чезарино.

Да, к гостям.

Уходит в правую дверь в глубине сцены.

Лоренцо (вслед ему, с табакеркою в руке).

Одно лицо,

Одно лицо, черты одни и те же!

Останавливается, опустив голову.

Виттория слева тихо подходит к нему. Он отступает, смотрит на нее печально. Она берет его голову обеими руками. Он освобождается и отступает снова. Пауза.

Виттория.

Печален ты.

Лоренцо.

Не весел я, как видишь.

Пауза.

Лоренцо.

Как ты спала, Виттория?

Не ожидая ответа.

Ты знаешь,

Проснулся я однажды рано утром

А ты спала. Склонившись над тобой,

Глядел я на тебя и ненавидел

Глаза твои и милые ресницы.

Я понял вдруг, что под покровом их

Живет какой-то сон, богатый жизнью,

Где нет мне доли, нет ни тени доли.

Виттория.

Но я спала тогда, теперь же сон

Забыт.

Лоренцо.

И наяву ты грезишь тайно,

И должен ненавидеть я всегда

Глаза твои открытые, и губы,

И этот милый, светлый лоб.

Виттория.

Не знаю,