Стихи духовные - Автор Неизвестен

Хлеба и соли, злата и сребра;

А твои-то братья — два пса кобеля,

По подстолью они похаживают», —

«По том я тебе братец, по тому родной,

Что единая матушка нас породила,

Что един сударь-батюшка вспоил, вскормил,

На ёдною долею он нас наделил:

Большему-то брату богатства тьма,

Меньшому-то брату убожество и рай».

Плюнул же богатый, в палаты пошел:

«Я не боюсь твоей кропоты,

Ни злыих хуробыих, злых уродливыих!»

Был у богатого почестный пир;

Пили же и ели друзья и братия;

Ещё у богатого два лютые псы:

Псы по подстольям похаживали,

Обронныя крошечки собирывали,

К убогому Лазарю принашивали.

Владыко со небес ему сам душу питал,

А псы ему раны зализывали.

Вышел убогий в чисто поле,

Взглянет он, взозрит да на небеса,

Воскричал убогий громким голосом:

«О Господи, Господи, Спас милостливый!

Услыши, Господь Бог, молитву мою,

Молитву мою, неправедную:

Сошли ты мне, Господи, грозных ангелов,

Грозных и несмирных, не милостливых!

Чтоб вынули душеньку сквозь рёбер копьём,

Положили бы душеньку да на борону,

Понесли бы душеньку в огонь во смолу!

И так моя душенька намаялася,

По белому свету находилася!

Как живучи здесь на вольном свету,

Мне нечем, убогому, в рай превзойти,

Нечем в убожестве душу спасти!»

Выслушал Господь молитву его;

Принял его душу на хвалы к себе, —

Ссылает Господь Бог святых ангелов,

Тихиих ангелов, все милостивыих,

По его по душеньку по Лазареву.

Вынимали душеньку чёстно и хвально,

Честно и хвально в сахарны уста;

Да приняли душу на пелену,

Да вознесли же душу на небеса,

Да отдали душу к Богу в рай,

К святому Аврамию к праведному:[123]

«Вот тебе, душенька, тут век вековать,

В небесныем царствии, пресветлом раю!

С праведными жить тебе, лик ликовать!»

То же было время, все минулося.

Охоч был богатый торгом торговать,

Прохладен был богатый в беседах сидеть;[124]

Гуляет богатый день до вечера.

Шел же богатый путем ко двору;

Найдет на богатого Божия скорбь,

Злая хворыбонька, зла-уродливая смерть;

Предъимет богатого предвыше его,

Ударила богатого об сыру землю,

Невзвидит богатый пути пред собой,

Не узрел богатый двора своего,

Не спознал богатый жены и детей.

Сам лёжа богатый молитву творил:

«О Боже, Владыко Спас милостивый!

Услыши, Господь Бог, молитву мою,

Молитву мою всю праведную:

Приими мою душу на хвалы себе!

Создай ты мне, Господи, тихих ангелёй,

Тихиих и смирных, и милостливых,

По мою по душеньку да по праведную;

Чтоб вынули душеньку честно и хвально,

Положили б душеньку да на пелену,

Понесли бы душеньку к самому Христу,

К самому Христу, к Аврамию в рай!

И так моя душенька поцарствовала!

Живучи здесь на вольном свету,

Пила, ела душенька, все тешилася!

Мне есть чем, богатому, в рай превзойти,

Мне есть чем, богатому, душу спасти, —

Много у богатого именья-житья,

Хлеба и соли, злата и сребра!»

Не слушал же Господь молитву его,

Молитву его неправедную;

Сослал ему Господи скорую смерть.

Сослал к нему Господь грозных ангелов,

Страшныих, грозныих, немилостивыих,

По его по душу по богачёву.

Вынули его душеньку не честно, не хвально,

Не честно, не хвально, сквозь рёбер его,

Да вознесли же душу вельми высоко,

Да ввергнули душу во тьму глубоко,

В тоё злую муку, в геенский огонь:

«Вот тебе, душенька, вечное житьё,

Вечное житьё бесконечное!

Смотри ж ты, богатый, предвыше себя!»

Взирает богатый очми на небо:

Узрел богатый Аврамия в раю,

Возле Аврамия брата своего,

Меньшего брата, Лазаря.

Вскричал богатый, во тьме сидючи:

«Братец мой, братец, убогий Лазарь!

Как я поначаял, что ты в превечной муке, —

Ан ты, мой родимый, в пресветлом раю!

Не попомни, братец, грубости моей!

Моги, мой родимый, душе пособить:

Есть у тебя, братец, правая руца,

У правой у рученьки мизинный твой перст.

Обмочи ты, мой братец, в студёной воде,

Промочи ты мне, братец, кровавы уста,

Сократи ты, родимый, геенский огонь,

Чтобы мне, богатому, всему не сгореть

В той во злой муке превечныей!»

Ответ к нему держит убогий Лазарь:

«Ой ты, мой братец, славен-богат!

Нельзя, мой родимый, тебе пособить, —

Здесь нам, братец, воля не своя,

Здесь нам воля все Господова.

Егда мы живали на вольном свету,

Тогда мы с тобой Богу не справливали,

Ты меня, братец, братом не нарекал,

Нарёк ты меня, братец, лютыим псом;

Про имене Христово ты не подавал,

Нищиих-убогих ты в дом не принимал,

Вдов, сирот, братец, ты не призирал,

Ночныим ночлегом ты не укрывал,

Нагого, босого ты не одевал.

По пути сидящему ты не подавал,

Темную темницу ты не просвещал,

Во гробе умершиих ты не провождал

До Божией до церкви всегда бы со свечой,

От Божией церкви до сырой земли.

В тем бы ты призрен от Господа был!»

Речет же богатый, во тьме сидючи:

«Ой ты мой братец, убогий Лазарь!

Когда знал ты, ведал про вечное житьё,

Про злую про муку превечную,

Зачем ты, родимый, мне тогда не сказал?

Ох, я не жалел бы именья-житья,

Хлеба и соли, и злата-сребра!

Про имене Христово я бы подавал,

Тебя бы я братом родныим нарекал,

Нищих-убогих в дом бы призывал,

Вдов, сирот, братец, я бы призирал,

Ночныим ночлегом я бы укрывал,

Нагого-босого я бы одевал,

На пути сидящему я бы подавал,

Темную темницу я бы просвещал,

Во гробе умершиих я бы провождал,

До Божьей до церкви всегда бы со свечой,

От Божьей церкви до сырой земли.

Тем бы я призрен от Господа