Советская одноактная драматургия, 1978 - Гунар Рейнгольдович Приеде

Л у к о н и н (Лобанову). Родион Захарович, приструни!

Л о б а н о в (строго, указав на стул в сторонке). Тоня, сникни.

Антонина покорно отошла и села.

Евгений Павлович, товарищ председатель, с кем такое бывало? Прежде мне люди улыбались, а отныне ухмыляются. Посрамили меня зобачевские прихвостни. А Васька еще другом назывался.

З о б а ч е в. Родион, я-то при чем?

Л о б а н о в. При том, что они при тебе.

А н т о н и н а (вскочила). Без атамана не бывает шайки! Сам их настропалил.

Л о б а н о в. Антонина! Не возникай!

Антонина села.

Сам, как есть сам! Евгений Павлович, товарищ председатель, я к авансу месяц закрываю, к окончательной получке — второй актирую. Моих процентов кто не знает! Они лозунгом в цехе висят, золотом по кумачу прописаны. (Показывает на Зобачева.) А он зудит, я-де не так работаю. Вот и назудил врагов — низвергателей моей славы.

Л у к о н и н. Что, собственно, произошло?

Л о б а н о в. Публичное поношение моей личности. Слыхал, если не видел. Завистникам портрет мой не понравился, Васькина рожа лучше.

Л у к о н и н. А до того? Поссорились вы? Был конфликт?

З о б а ч е в. Конфликт был, но до ссоры мы еще не додружили. Сегодня впервые схватились, не по своей воле.

Л о б а н о в. Мой гнев, а воля твоя была, Василий.

Л у к о н и н. Конфликт в чем? Кому хорошая работа не по нраву?

З о б а ч е в. Работает Родион хорошо.

А н т о н и н а (сорвалась). Не тебе хвалить, издеватель.

Луконин жестом призывает Лобанова унять жену.

Л о б а н о в. Антонина, застегни язык на все зубы.

Антонина села.

З о б а ч е в. Конечно, хорошо работает. Проценты за него говорят.

Л у к о н и н. Чего же ты от него требуешь, Василий Игнатьевич?

Л о б а н о в. Ерунда. Со своей меркой подходит к людям и меня на тот же циркуль изнутри распяливает.

Л у к о н и н. Неясно. (Зобачеву.) А ты как пояснишь?

З о б а ч е в. Лобанов относится к работе строго. Мастера любят его за исполнительность. Но двойную выработку он стал давать после того, как конструкторская группа модернизировала его станок.

Л о б а н о в. Однако же давать стал я. Мой сменщик мощности не освоил. А я вработался, веду график.

З о б а ч е в. Я твоих заслуг не отнимаю, но в твой успех вложили коллективный труд новаторы, мастера, инженеры, а ты своему сменщику не можешь помочь. Только посмеиваешься… Ученика к тебе приставили, ты и того щелчком в лоб прогнал.

Л о б а н о в. Чтоб не мешал мне выработку давать.

В е р о н и к а. У Василия Игнатьевича выработка немногим меньше твоей, но далеко тебе до него, Родион, ой, далеко.

А н т о н и н а (вскакивает). Да это Зобачев позади — вот ему толкачи и понадобились!

Л о б а н о в. Тоня!

А н т о н и н а (садясь). Села.

Л о б а н о в. Вероника, у тебя мысли были или кукушка с языка сорвалась?

В е р о н и к а. Я свободно могла бы накинуть Василию Игнатьевичу процентов двадцать из своих ста пятнадцати.

Т а м а р а. А я — так все сорок.

Л о б а н о в. Давайте вскладчину ему рекорд установим.

З о б а ч е в. Не то говоришь, Вероника, не к делу.

В е р о н и к а. Самое то. Я с нарезкой полумуфт намучилась, мастер хотел даже в разряде понизить. Ты отстоял меня. Заново мне все операции разработал, хитроумные захваты придумал. Пошла работа. Я с твоей легкой руки в ударницы вышла.

Т а м а р а. Обо мне и говорить нечего. Недоучку взял в смежницы. Первые месяцы натягивала план с твоей помощью. Постигла я науку труда, а кто знает, сколько времени и терпения извел на меня Василий Игнатьевич?

А н т о н и н а. За что-то старался. Вы девушки из себя видные.

Т а м а р а. На что намекаешь?

А н т о н и н а. При жене признаться опасаетесь, заступницы.

Т а м а р а. Могу и признаться. Любим мы тебя, Василий Игнатьевич, за твою чуткость и выручку. (Целует его.)

В е р о н и к а (целует его с другой стороны). От всего сердца.

З о б а ч е в (отстраняется). Знак качества не губами клеймуют.

А н т о н и н а. Светлана, что смотришь? Умыкают мужа-то!

С в е т л а н а. А что я могу? Я сама его люблю и девушек понимаю.

А н т о н и н а. О Родионе толковали — разговор на работе держался, с Василия на любовь съехали. Кто в чем силен!

Л о б а н о в. А что? Верно Антонина подметила.

В и к у л о в. Я целовать Василия не буду, а к девушкам присоединяюсь. К личной выработке новатора Зобачева следовало бы приплюсовать многое. Одна модульная фреза, которую он изобрел, подняла выработку на самых трудоемких операциях, вписала в его лицевой счет тысячи рублей экономии.

В е р о н и к а. Отсюда следует?..

В и к у л о в. Что следует?

В е р о н и к а. Твой вывод?..

В и к у л о в. Вывода я не делаю, сообщаю факт.

Т а м а р а. А вывод такой, что лучшим токарем нужно признать Зобачева.

А н т о н и н а (вскочила). Это вы, вы сняли Родиона с Доски почета! Ваську Зобачева возвеличили, своего любезника!

Л о б а н о в. Тоня, не лопушись.

А н т о н и н а. Они, по глазам вижу, они!

Л о б а н о в (прикрикнул). Антонина!

А н т о н и н а (поспешила сесть). Сижу.

Л о б а н о в. Евгений Павлович, товарищ председатель, я выработку даю, а они что от меня требуют?

В е р о н и к а. Не мы, жизнь требует. Сила рабочего класса — во взаимовыручке.

Т а м а р а. Техника требует, чтобы рабочий не отставал от ее развития, сам был бы новатором.

А н т о н и н а. С кем ты споришь, Родион? Они вдвоем с твое не сработают, а в два голоса и меня переговорят.

Т а м а р а. Мы не спорим.

Л о б а н о в. Опять не вы? Кто же со мной спорит?

Т а м а р а. Василий Игнатьевич.

З о б а ч е в. Помилосердствуйте, девушки. Вы все мои мысли перехватываете, мне слова не остается сказать. Мы с Евгением Павловичем только переглядываемся.

В е р о н и к а. Тебе и не надо говорить, Василий Игнатьевич. Вы работой спорите, соревнуетесь. А идет спор между ударником и новатором. Каким должен быть передовой рабочий, кого нам идеализировать.

Л у к о н и н. Идеализировать никого не надо. Поставим вопрос проще: за кем вам следовать, на кого равняться!

Т а м а р а. На кого опираться, это точнее.

Л у к о н и н. Преимущество за новатором, но равняйтесь на обоих, и у вас будет хорошая перспектива. Василий Игнатьевич у нас лучший рационализатор, а Родион Захарович — лучший токарь, и оспаривать их преимущества нет смысла. А за обиды твои, Родион Захарович, за дискредитацию личности и коллектива мы взыщем.

Т а м а р а. Сперва найдите виновников.

Л у к о н и н. У тебя, товарищ Викулов, остается право обратиться за содействием в милицию.

В и к у л о в (рассматривая портрет через лупу). Разыщем. На кромке портрета кровь, а по краям картона — отпечатки пальцев, особенно четкие на фотоэмульсии.

Л у к о н и н. Понесешь на криминалистическую экспертизу?

В и к у л о в. Я сам изучаю дактилоскопию.

Т а м а р а. Попались!

В и к у л о в. Кто?

Т а м а р а. Преступники, кто же.

В е р о н и к а. Можно товарищеский суд назначить.

Л у к о н и н. Учтем атмосферу. Широкий резонанс не всегда желателен. Василий Игнатьевич, я тебя не допрашиваю, но ты мог бы подсказать, кто тебя фотографировал для портрета.

З о б а ч е в. Пересняли с моей давнишней фотографии. Все экземпляры разошлись по друзьям. Последнюю карточку Света для надежности у себя хранит.

Л у к о н и н. Покажите, Светлана Юрьевна.

С в е т л а н а. У меня ее украли.

А н т о н и н а. Когда?

С в е т л а н а. На прошлой неделе. Я не сразу спохватилась.

А н т о н и н а. Одну карточку,