Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

Н г а у к. И что, победили?

С т а р ы й  Ф ы о н г. Куда уж нам там против них? Да только вот одиннадцать тэев все же сбросили в ущелье. А краснопоясные солдаты-вьетнамцы с пулеметами перешли на нашу сторону. Куда уж нам…

Н г а у к. Вот здорово! Это же победа! А где теперь наши храбрецы? Славно они дрались, а?

С т а р ы й  Ф ы о н г. Еще спрашиваешь где? На демонстрации, конечно, с народом. Поют «Мы, люди Вьетнама», да так, что все кругом трясется, народ тоже с нами поет, кто знает слова, кто нет, но веселье идет вовсю. Не пойму тебя: сам дома отсиживаешься, а все выпытываешь, что да где.

Н г а у к. Эх, жаль…

С т а р ы й  Ф ы о н г. Ты не печалься. Еще столько будет демонстраций, что ног не хватит на все ходить. (Увлеченно.) Народу тьма, будто муравьев, все смеются, лица у людей прямо расцветают. Седые старики ковыляют, малые ребятишки бегут, ножонками топают. Матери с грудными младенцами и те не усидели на месте. Женщины, мужчины — все вышли. Глаза у людей горят, что твои лампы. Буйволов гонят, коров. Дубинки несут, серпы, косы, сохи, бороны. А вы ничегошеньки не знаете! Люди всю работу в поле забросили, на демонстрацию пошли. Радость, большая радость! А тэи не успокоились, они жаждут вернуться, всех поубивать хотят, дома сжечь как в Моняе или Биньза. Только мы их не пустим в наши края, мы соберем все силы, объединимся, мы теперь знаем, что даже одними кулаками да охотничьими ружьями и то можно их прогнать. Мы теперь сами себе власть. Это же счастье; кто этого счастья не понимает, тот никчемный человек. Тому уж в жизни ничего больше не остается. Демонстрация скоро мимо пройдет. Вы идете? Ступайте, а то люди вас засмеют.

С т а р а я  Ф ы о н г. Да совестно как-то идти.

С т а р ы й  Ф ы о н г. На демонстрацию идти совестно, а под чужеземной властью жить не совестно. Ну и странно же ты эту самую совесть понимаешь!

С т а р а я  Ф ы о н г. Не брани меня, отец, будет тебе. Я сидела тут, из-за тебя с ума сходила, волновалась, а явился — только ругань да брань. Помолчи-ка. Да они уже далеко ушли, теперь и идти незачем.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Так догони. За чем дело стало? И прихвати с собой Тхом да Нгаука. Тхом, наряжаешься ты, право, будто гулящая бабенка. Всего-то жена какой-то мелкой сошки из окружной управы, а посмотришь — императрица. Погляди-ка вокруг, разве кто-нибудь одевается, как ты? У людей не жизнь, а мука, тело прикрыть нечем, рубахи нет, рису не хватает, есть нечего, люди пожелтели, иссохли. Ходить в отрепьях сейчас не стыдно.

Н г а у к. Какие у вас старомодные взгляды, отец.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Нисколько не старомодные. Если родину захватили чужеземцы, тут не до щегольства, на себя надевать золото в такое время — позор. Чем шикарней наряд, тем больше к тебе презренья. У нас дом скромный, надо во всем скромность соблюдать.

С т а р а я  Ф ы о н г. Оставь ее, отец. Пусть как хочет, так и одевается. Скажи лучше, где наш мальчишка, где Шанг?

С т а р ы й  Ф ы о н г. Сказал же, сейчас придет. Если бы с ним что-нибудь скверное случилось, разве я бы так радовался?

Н г а у к (придвигая топчан). Вы небось устали, отец, присядьте, отдохните немного.

С т а р ы й  Ф ы о н г (снимает винтовку, ставит ее рядом, садится на топчан). И в самом деле устал чуть-чуть, а бить проклятых тэев — одно удовольствие. Отнял у врагов этот пистолет, цена ему — десяток тысяч серебром. Почтенный Тхэт себе такой же добыл.

С т а р а я  Ф ы о н г. А почтенному Тхэту ведь тоже шестьдесят, никак не меньше.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Ты уж скажешь, шестьдесят. Это нам с тобой по шестьдесят, ему все семьдесят.

С т а р а я  Ф ы о н г. Семьдесят?

С т а р ы й  Ф ы о н г. А в бою он держался получше, чем иные восемнадцатилетние. Да, молодежи было там очень много. Ты, мать, думаешь, что наш Шанг совсем мальчишка. А посмотрела бы ты на него в бою: счастье, что у нас такой сын. Были там и парнишки по двенадцать-тринадцать лет, выслеживали врага — в разведку ходили. И еще дядюшка Кыу отличился.

С т а р а я  Ф ы о н г. Дядюшка Кыу придурковат малость, он, ясное дело, смерти не боится.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Много ты знаешь, старая. Дядюшка Кыу так ловко заманивал тэев в ловушки — смотреть было одно удовольствие. А ты какой-то вздор плетешь. Он ведь нигде не учился, только и знал, что крестьянскую работу. Но распространять листовки, например, мастер. Ты думаешь, кто у нас в округе листовки разбрасывал — все он!

С т а р а я  Ф ы о н г. Боже! Кто бы мог подумать! Все говорили про него, что он слабоумный, за целый день и словечка не вымолвит. А он, оказывается, вон какой!

С т а р ы й  Ф ы о н г. Если не смекалка дядюшки Кыу, неизвестно, как бы у нас дело повернулось. Ну, ладно, все говорим, говорим. Собралась идти — так иди. Чего мешкаешь?

С т а р а я  Ф ы о н г. Хорошо, иду, иду. А демонстрация-то далеко уже. Да и ночь скоро. Люди небось по домам уже разошлись.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Люди? Это товарищи наши, друзья, а ты — «люди». Откуда ты знаешь, что разошлись? Не хочешь идти — не ходи, нечего разные причины выдумывать.

С т а р а я  Ф ы о н г. Право, не знаю. Пойду, пожалуй. Шанг вернется, вели ему подождать меня. Слышишь, отец?

С т а р ы й  Ф ы о н г. И я с тобой. Что мне дома сидеть. Да-а, темновато. Сегодня вечером демонстрация с факелами пойдет. Выйдем тогда.

В с е. Ладно.

Т х о м (зажигает лампу и ставит посреди дома). Ты ел, отец?

С т а р ы й  Ф ы о н г. В общем-то, уже должен был бы проголодаться. В полдень шел бой, и я успел только комок риса сунуть в рот, а есть все равно что-то не хочется. (Воодушевляясь.) Сколько лет мы ждали этого дня! Ненависть так и клокочет, как только вспомнишь, что они с нами делали, за горло хватали, будто рабов гоняли, словно буйволов, словно собак, избивали, поиздевались над нами всласть.

С т а р а я  Ф ы о н г. А вдруг тэи опять вернутся?

С т а р ы й  Ф ы о н г. Если вернутся, бить их будем нещадно. Ты зря не изводи себя, не печалься. Надо будет, все как один умрем.

С т а р а я  Ф ы о н г. Я слыхала, что в Моняе тэи с винтовками ворвались в селенье, дома сожгли, людей вывели на рыночную площадь и постреляли. (Дрожит.) Боюсь я, как бы у нас не случилось такой беды.

С т а р ы й  Ф ы о н г. Драться будем, отобьемся от них. Кто сказал, что нам не отбиться? А дрожать станем перед ними — только гибель свою приблизим. Они сильны и мы должны быть сильными. Тут уж — кто кого — не на жизнь, а на смерть. Да ты раньше времени-то не умирай.

С т а р а я  Ф ы о н г. А наш Шанг все