Кляпа 3 - Алексей Небоходов

Слова, вылетевшие из её уст, висели в комнате, словно свежая простыня на верёвке: колыхались от лёгкого сквозняка, пахли свободой и новой жизнью. И в этих словах уже не было ни страха, ни стыда, ни того панического желания спрятаться за серыми стенами прошлого.

Она говорила их Кляпе.

Той странной, нелепой, бесстыдной, блистательной сущности, которую ещё недавно считала врагом, паразитом, проклятием. А теперь… Теперь Кляпа стала чем—то вроде старшей, немного сумасшедшей сестры, которой, может быть, и нельзя доверять банковскую карту или отчёт по квартальной прибыли, но которой можно доверить самое главное – умение жить без оглядки.

Валя ухмыльнулась своему отражению. Улыбка вышла искренней, чуть кривоватой, но до краёв наполненной новым, тяжёлым, пьянящим чувством свободы, которая впервые наполнила её до самого основания души.

Теперь они были вместе. И мир, каким бы он ни был, точно уже никогда не станет прежним.

В этот самый момент, когда Валентина, стоя перед зеркалом, пыталась окончательно переварить бурю новых ощущений и собственную пугающую свободу, внутри неё тихо и как—то по—домашнему уютно прозвучал голос Кляпы.

Не дерзкий, не хохочущий, не капризно—диктаторский, как раньше, а мягкий, почти нежный, как будто Кляпа теперь разговаривала не с недоразвитой подопечной, а с равной, с напарницей по выживанию в этом странном, перегретом событиями мире.

– Спасибо тебе, девочка моя, – тихо произнесла Кляпа так, что даже Валя на мгновение замерла, будто прислушиваясь к эху внутри собственного сердца. – Ты меня поняла. Это редко кому удаётся…

На этих словах у Валентины внутри пробежала дрожь, будто кто—то лёгкими пальцами коснулся струн, которые она всю жизнь прятала под бетонными плитами приличия.

Но сладкий миг примирения длился недолго. Голос Кляпы, всё ещё мягкий, но уже обретший тревожные нотки, продолжил:

– Времени у нас почти нет. Жука приближается.

И тут даже у самой раскрепощённой, только что заново родившейся Валентины по спине пробежал холодок. Жука – это было не просто имя. Это было предупреждение, написанное на чёрной доске апокалипсиса жирными, неровными буквами.

– Если мы не докажем свою эффективность, нас утилизируют, – без обиняков добавила Кляпа.

Валя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Утилизируют. Прямо так, без рефлексий, без права на прощальный кофе или горький пост в соцсетях. Превратят в серую, безликую массу, где не будет ни страха, ни свободы, ни даже той хулиганской искры, что только что родилась в её душе.

И тогда в голове у Валентины что—то щёлкнуло. Щёлкнуло с такой звонкой ясностью, как иногда бывает в особо тяжёлые понедельники, когда осознаёшь, что до отпуска ещё сто лет. Бежать.

Не от себя – от этой чёртовой системы, от процедурных комнат, от Жуки и её канцелярских ножей под видом справедливости.

Бежать не просто чтобы спастись, а чтобы жить, чтобы сохранить то, что, чёрт побери, только—только начало биться внутри её измученного, затюканного тела.

Решение пришло стремительно, как запоздалый рефлекс на горячую плиту: она бежит. И не просто так, не как на физкультуре в школе, когда бегаешь только ради тройки. А бежит за свою новую жизнь. За их общую с Кляпой жизнь.

Но при этом, пока внутри неё зрела готовность к этому героическому рывку, Валентина позволила себе маленькую, почти детскую шалость: она показала отражению язык. Быстро, незаметно, словно говоря своему прежнему, забитому "я": "Сиди тут. Я пошла спасать нас обоих."

Отражение, будто поняв намёк, подмигнуло ей в ответ.

И, вскинув голову, Валентина почувствовала, как каблуки звенят о паркет. Мир вокруг, вчера ещё казавшийся непроходимым болотом, теперь трепетал, дрожал, манил.

Жизнь затаила дыхание, ожидая, когда новая Валентина сделает свой первый настоящий шаг.

Глава 4

Когда в голове раздался голос Кляпы, Валентина уже собиралась налить себе кофе. Едва прозвучали первые тревожные нотки, руки сами выпустили чашку. Она не упала – нет. В жизни Валентины даже предметы знали, что нужно падать тихо и незаметно. Кружка скользнула по краю стола, мягко перевернулась в воздухе и легла на пол, как на больничную койку, только с жалобным звоном.

– Слушай внимательно, – голос Кляпы был настолько серьёзным, что Валя невольно выпрямилась, вытянулась и приготовилась к худшему, хотя хуже, казалось, уже некуда. – Сегодня вечером к нам прибудет Жука. Для вынесения вердикта.

Валя застыла. В эту секунду ей показалось, что не только она, но и вся квартира наклонилась чуть в сторону – как корабль, получивший пробоину.

– Какого… вердикта? – шёпотом спросила она, уже зная ответ.

– О результативности миссии, – буднично пояснила Кляпа. – И, если результат неудовлетворительный… ну… сама понимаешь. Утилизация.

Эти десять букв обрушились на Валентину, как аварийный выход на концерте рок—группы: давка, крики, вонь дешёвого пива и острое желание остаться в живых любой ценой.

Она даже не вскрикнула. Просто развернулась, как механическая игрушка с заводом на пределе, и бросилась по квартире, вытаскивая из шкафов всё, что под руку попадётся. Движения были резкими, судорожными, словно за каждым углом уже поджидал санитар с шприцом размером с гарпун.

Через пять минут на середине комнаты выросла куча вещей, по структуре напоминающая отчаянный протест против реальности.

Фен для волос – обязательно. Без фена человек не человек. Пакетик земли для цветов – вдруг пригодится на случай похорон самой себя в экстренном порядке. Старая вобла – потому что еда нужна всегда. Даже после утилизации. Тёплый свитер с оленями – как талисман на выживание в условиях катастрофы. Три правых ботинка разных размеров – ну а вдруг?

Всё происходящее обретало свою собственную сумасшедшую логику. Валя металась по квартире, запихивая в сумку какие—то журналы пятилетней давности, таблетку от головной боли, кроссовки без шнурков, зарядку от утюга и бутылку средства для мытья полов.

Кляпа, наблюдавшая за этим хаосом изнутри, наконец не выдержала:

– Может, ты ещё и туалетную бумагу захватишь? Или ты планируешь обороняться феном и сушёной воблой?

Валя, держа в руках старую скалку, огрызнулась так, что любая бабка у подъезда одобрительно кивнула бы:

– Ты бы лучше молчала, знаток эвакуаций! Где твои инструкции по выживанию, а?! Где твой план «Б»?! Где твой чёртов спасательный модуль?!

Кляпа всхлипнула от смеха.

– Земля для цветов, Валечка! Это особенно трогательно. Если что, мы с тобой украсим свои могилки прямо на месте крушения!

На мгновение Валентина замерла, глядя на пакет с чёрной землёй в руках. Она действительно подумала: не выбрасывать же, в самом деле. Вдруг, когда их утилизируют, земля понадобится, чтобы сделать… что? Надгробие? Цветочный ларёк для мертвецов? Мини—грядку для выращивания надежды?

Судорожно схватив ещё пару пакетов –