Тайна доктора Авроры - Александра Федулаева

Я закрыла глаза, пытаясь отогнать суету и страх, и попыталась настроиться. Сначала — лишь смутные ощущения, обрывки. Потом… потом в голове возникла картина. Клетка. И в ней — беспомощная, страдающая женщина. Я мысленно послала крысе образ, добавив к нему всю силу своего отчаянного желания помочь.

«Пожалуйста, помоги найти. Она страдает. Где-то здесь».

И вдруг в мою голову хлынул ясный, отчётливый поток мыслей, простых и чётких: «Да, я знаю. Где плохой человек держит другую. Благодарю за помощь. Я помогу тоже. Иди за мной».

Я опустила крысу на землю. Она посмотрела на меня ещё раз и побежала вглубь коридора, оборачиваясь и как бы проверяя, иду ли я.

В этот момент я увидела, как Эван, замерший в нескольких шагах, смотрит на меня с таким потрясением, будто у меня только что выросла вторая голова.

— Леди Аврора, — его голос звучал сдавленно. — Мне показалось или вы действительно… общались с крысой?

Я поднялась и посмотрела ему прямо в глаза, в них отражалось пламя факелов.

— Маркиз, — съязвила я тихо. — Ещё буквально полчаса назад мы перешли на «ты». Или мне это показалось?

Он взъерошил волосы, смотря на меня так, будто видит впервые. Но через секунду его взгляд стал твёрдым и решительным.

— Нет. Не показалось. Но ты спасла детёныша, его мать забралась к тебе на руки, вы смотрели друг другу в глаза, а теперь ты говоришь, что нам надо идти за ней. — Он кинул быстрый взгляд на подошедших стражников и добавил мне уже тише. — Кстати, посмотри. Она остановилась на повороте и ждёт.

Я посмотрела в указанном направлении. Действительно, крыса сидела на задних лапках в лучах света от дальней лампы, её силуэт был чётко виден.

Приложив палец к губам, я кивнула Эвану и быстрыми шагами пошла вперёд. Крыса, увидев это, снова помчалась, постоянно оглядываясь и делая остановки, чтобы мы не отстали. Мы шли за ней, минуя ответвления и повороты, всё глубже погружаясь в лабиринт подземелий. Наконец, на очередном повороте она остановилась, ещё раз посмотрела на нас своими блестящими глазками-бусинками и юркнула в тёмную нишу в тупике.

Ниша была перегорожена массивными железными прутьями, на единственной дверце висел тяжёлый замок. В свете факелов внутри можно было разглядеть лишь груду какого-то тряпья на полу. Мы подошли ближе. Эван дёрнул прутья — они не поддались.

И в этот момент из глубины клетки донёсся слабый, едва слышный стон.

Мужчины яростно колотили по замку рукоятками кинжалов и ножнами, но массивное железное устройство лишь звонко отскакивало не поддаваясь. Звук металла о металл оглушал, вызывая отчаяние. Каждая секунда была на счету.

Я отступила на шаг, отводя глаза от их тщетных попыток, и постаралась окинуть взглядом всё вокруг в скудном свете факелов. Темнота, сырые стены, пыль… И тут мой взгляд упал на старую, закопчённую масляную лампу, висевшую на стене неподалёку. Рядом с ней торчал обычный железный крюк. И на нём… на нём висел единственный, большой, ржавый ключ.

Сердце ёкнуло. Неужели всё так просто?

— Стойте! — крикнула я, перекрывая лязг. — Эван, посмотри!

Он обернулся, и его взгляд последовал за моим указательным пальцем. Его глаза расширились от изумления. Он одним шагом преодолел расстояние до стены, сорвал ключ и вставил его в замок. Раздался громкий, удовлетворяющий щелчок. Замок поддался.

Эван рванул дверь на себя и скрылся внутри клетки. Послышался испуганный, хриплый вскрик, звук борьбы.

— Не бойтесь! Мы здесь, чтобы помочь! — поспешила я внутрь, отталкиваясь от холодных прутьев.

В углу, на груде грязной соломы и тряпья, металась исхудавшая, похожая на тень женщина. Эван пытался удержать её, но она, обезумев от ужаса, вырывалась, царапалась, издавая животные звуки.

— Успокойтесь, всё кончено! — я опустилась перед ней на колени, стараясь попасть в её поле зрения. — Вы в безопасности. Мы друзья, пришли вас спасти. Всё закончилось.

Мои слова, казалось, дошли до неё сквозь пелену паники. Она замерла, её дикий, безумный взгляд устремился на меня. Её потрескавшиеся до крови губы, шевельнулись.

— Во… ды… — просипела она.

Один из стражников тут же подал свою фляжку. Я осторожно поднесла её к губам Абигайль, поддерживая её голову. Она жадно пила, захлёбываясь, и вода стекала по подбородку на грязное платье.

Эван бережно взял её на руки. Она казалась удивительно лёгкой, словно пёрышко. Её тело обмякло и безвольно повисло. Мы осторожно двинулись к выходу из подземелья и у самого входа столкнулись с Генри и его людьми.

— Нашли! — выдохнул он, и его лицо озарилось облегчением. — Жива?

— Еле-еле, — коротко бросил Эван.

Мы вынесли леди Армбридж наверх, в освещённые факелами коридоры, и уложили на первую же попавшуюся кровать в ближайшей комнате. Она лежала с закрытыми глазами, тихо стонала.

В этот момент в дверях появились слуги, приведённые кем-то из стражников. Среди них была Ильза, бледная как полотно.

— Вы знали? — резко спросила я, обращаясь к ней. — Знали, что в подвале томится женщина?

Старая ключница затрясла головой, её глаза были полны искреннего ужаса.

— Нет, леди, клянусь! Господин… говорил, что леди Армбридж — его гостья, но я слышала ссору между ними, и на следующее утро она уехала, так он сказал. Я не спускалась в те подвалы… он запрещал.

— Ваш господин — преступник и убийца, — холодно сказала я, глядя на неё. — И если вы хотите избежать тюрьмы как соучастница, вам придётся рассказать в канцелярии всю правду, которую вы знаете о нём. Всю.

В этот момент леди Абигайль на кровати слабо пошевелилась и прошептала, словно в бреду:

— Он… он убил Бренду… убил...

— Тихо, — мягко остановила я её, прикладывая палец к её губам. — Вам не нужно сейчас говорить. Он ответит за всё. Вы в безопасности.

Я обернулась к служанкам.

— Горячей воды. Бульона. Хлеба. Немедленно.

Женщины засуетились. Вскоре принесли таз с тёплой водой и миску с дымящимся бульоном. Я смочила полотенце и осторожно протёрла лицо и руки леди Армбридж. Потом принялась кормить её с ложки. Она пыталась есть сама, жадно хлебая обжигающий бульон и засовывая в рот куски хлеба, но сразу же начинала давиться и кашлять.

— Не спешите, — уговаривала я её. — Сколько дней вы не ели?

— Не знаю… — её голос был слабым, как шелест. — Несколько… Адам… иногда приносил воду… если проливала… бил плетью…

Она горько заплакала, тихие, безутешные рыдания сотрясали хрупкое тело. Я попыталась обнять её, но она вздрогнула и со стоном отстранилась.

— Больно? — спросила я тревожно. — Покажите.

Она медленно, с огромным трудом, повернулась набок,