Рассвет Оникса - Кейт Голден

Одна только его тень была внушительной — по крайней мере на фут с небольшим выше меня, но тусклый свет скрывал остальные черты его лица. Он направился к решетке, разделявшей нас. Я боролась с инстинктом отпрянуть от него, напоминая себе, что здесь он меня не достанет. Я должна была иметь хоть какой-то хребет. Особенно если это должно было стать моим будущим.

— Ты пытаешься меня напугать? — Я старалась быть дерзкой, но получилось тихо и низко.

— Что-то вроде того, — прошептал он сквозь решетку. От его слов мое сердце замерло в груди. Его голос был таким мягким и в то же время наполненным такой угрозой, что я почувствовал, как у меня подгибаются пальцы на ногах от страха. Я все еще не могла разглядеть его лицо среди теней, но в маслянистом свете фонаря я видела, как сверкают его острые белые зубы.

— А вот и нет. Точнее, не пугаешь.

Он рассмеялся, но это было жестоко.

— Такая храбрая пташка. Приятно слышать. Возможно, теперь я смогу уснуть.

Что?

Но… мои мысли теперь текли в спокойном, ровном ритме, по сравнению с тем бешеным беспорядком, который был раньше.

Паника улеглась.

Я вдохнула полной грудью сырой воздух подземелья и подняла глаза на пленника, сидящего в тени рядом со мной.

Знал ли он, что делает, когда подначивал меня? Определенно нет, но отвлекающий маневр не дал мне окончательно развалиться на части.

И все же я не могла не смотреть на него.

— Твоя жестокость немного банальна.

Он вздохнул, что было подозрительно похоже на смех, и присел. Наконец фонарь у камеры осветил его лицо.

Сначала я увидела только его глаза. Пронзительные, шиферно-серые и такие яркие, что казались серебряными. Они скрывались под густыми, выдающимися бровями и неприлично длинными ресницами. Темные волосы небрежно спадали ему на лоб, и он спокойно убирал их с лица сильной, широкой рукой. Идеальная точеная челюсть. Полные губы. Честно говоря, это было неприлично, насколько он был великолепен.

Великолепен, неприличен и смертельно опасен.

По всему моему телу пробежал холодок.

Сейчас я боялась больше, чем за весь вечер, а это включало в себя буквально полет на спине дракона. Но, несмотря на тревожные сигналы, раздававшиеся в каждой клеточке моего тела, я не могла отвести взгляд.

Он смотрел, как я его изучаю. В его глазах появился блеск, на который я не могла перестать смотреть. Он слегка ухмыльнулся, и я вернулась к себе, а щеки покраснели от жара.

— Почему, потому что я в тюрьме?

— Что? — Я попыталась избавиться от того, что затуманивало мой разум.

— Банальность, как ты сказала.

— Да. — Я поднял подбородок. Я прочитала достаточно книг. — Жестокий, мрачный пленник. Это уже до смерти приелось.

Он схватился за сердце в насмешливом оскорблении.

— Ты ранила меня. Разве я не могу сказать то же самое о тебе?

Я поджала губы, и он слегка усмехнулся.

Конечно, он был прав. Но я не хотела делиться своей душещипательной историей о том, что на самом деле я не такая преступница, как он, с этим смертельно опасным, страшным и омерзительно красивым незнакомцем.

Когда он понял, что я не собираюсь предлагать никакого объяснения своей ситуации, он вздохнул.

— Тебе придется немного поднапрячься, птичка. Ты теперь в Ониксе. Дело не только в волосах цвета грязи, румяных щеках и фермерах, выращивающих кабачки. Такие ублюдки, как я, тебя меньше всего волнуют.

В его голосе прозвучали нотки, лишившие его слова всякой игривости.

Я не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по позвоночнику.

— Откуда ты знаешь, что я из Янтарного?

Он посмотрел на меня сквозь решетку. Недолго думая, я задалась вопросом, какой я должна была ему показаться. Застрявшая в грязной камере, дрожащая, ноги в грязи, волосы в беспорядке, губы синие. Уф. Я скрестила руки на груди, вспомнив, как мало на мне было надето — хлипкий камисоль, и что холод сделал с моей грудью.

Его челюсть слегка подрагивала.

— А что случилось с остальной одеждой?

Я съежилась под его неотрывным взглядом, мое лицо покраснело.

— Это долгая история.

Его выражение лица было спокойным, но глаза потемнели.

— У меня есть время.

Меньше всего мне хотелось, чтобы этот опасный урод знал о моем унижении от рук лейтенанта Оникса.

— Мне пришлось использовать свою блузу, чтобы помочь кое-кому. Вот и все.

Он скептически кивнул, но напряженность из его глаз исчезла. Я вздрогнула — неловкая судорога против прохлады в воздухе.

— Тебе холодно?

— Да, — признала я. — А тебе нет?

— Наверное, я привык.

Я хотела спросить, как долго он здесь пробыл и что его ждет. Но я с опаской относилась к этому странному, внушительному мужчине. Его присутствие было почти невыносимо.

— Вот, — предложил он, снимая меховую накидку и просовывая ее через решетку. — Я не могу больше слушать, как ты стучишь зубами. Это действует на нервы.

Я колебалась, но инстинкт выживания взял верх над гордостью. Я взяла у него накидку и одним движением обернула ее вокруг себя. Накидка пахла кедровым деревом, виски и бархатистой кожей. И теплом. Такой теплая. Я чуть не застонала, когда тепло окутало мои замерзшие руки и ноги.

— Спасибо.

Он смотрел, как я закрываю глаза, успокаиваясь под теплом и тяжестью его накидки. Но даже тогда я чувствовала на себе его взгляд, и моя кожа зудела под его взглядом.

По какой-то странной причине я не могла вынести молчания.

— Ну, я больше не плачу. Постараюсь сдержаться.

Но он не ушел обратно в свой угол спать. Скорее, он вытянул одну ногу перед собой и провел большой рукой по волосам, убирая их с лица.

— Пытаешься избавиться от меня?

— Да, — признал я.

— Она использует меня ради моего меха, а затем бросает меня на произвол судьбы. Женщины…

Я закатила глаза, но мне было лучше знать, чем очаровываться. Непристойная красота или нет, но этот человек был заперт в темнице крепости Ониксового Королевства. Мне приходилось балансировать на грани между тем, чтобы разозлить его и ослабить бдительность.

— Просто практикую самосохранение. Ты можешь быть опасен.

— Верно, — размышляет он. — Такое может быть. Если уж на то пошло, мне было бы все равно, если бы ты была опасна.

Я скептически подняла бровь и плотнее закуталась в мех.

— И что это значит?

Он криво усмехнулся и пожал плечами.

— Ты слишком манящая. Мне придется рискнуть, и если ты меня убьешь, — он слегка наклонился ко мне. — Что ж, это будет приятная смерть.

Я прижала плечо ко