По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

– Что сейчас? – Перебила его Йара.

– Сейчас… – Потатыч задумался, похаживая по своему довольно обширному жилищу, – туда надо крёстным ходом идти…

– О, это без меня, – замахала на него Йара.

– Людям передашь, – погрозил ей Потатыч, – пусть идут. И не будет Качёса их больше донимать. А вот ведьмица скорее всего… да, наверное, и уже…

– Переберётся в другое место? – Договорила Йара за него мысль.

– Верно, – поднял лапы вверх Потатыч, – верно…А ты, – деловито стал напутствовать он, – иди дале своей дорогой, и больше не противься тому, что старшие тебе говорят.

Йара хотела что-то возразить, но медведь не дал ей:

– Хоть понимаешь, что эта ведьмица чуть силу твою не забрала? Как бы потом с Чернобогом-то справлялась? То то же…

Йара была согласна с тем, что говорил Потатыч, и вообще, если бы не его помощь… Она зажмурилась от мысли, что бы тогда могло случиться.

– Интересно, – заговорила она, – Чернобог услышал ведьмицы призыв? Может уже и близко где…

– Близко, близко, – заверил Потатыч, – Подригино промчал уже, поэтому медлить некогда. Давай-ка иди, а я его задержу малость.

Попрощавшись с Потатычем и обещав, что впредь она точно будет осмотрительнее, Йара направилась в Качёсово. Попатыч же, опустившись уже на все конечности, как настоящий медведь, побежал, пересекая лес, к дороге по которой мчался Чернобог.

– Быстрее, быстрее, – орал он Гришуньке, у которого уже мелко подёргивались оба глаза от чудачеств хозяина, но он стойко терпел и понужал лошадь. Мчались они действительно быстро, поэтому, когда из -за деревьев выбежал медведь, пересекая им путь, Гришунька успеть остановиться никак не мог.

Лошадь, увидав зверя, резко мотнулась в сторону, испугавшись. Отчего повозку тряхнуло и Чернобога, который на половину стоял, на половину сидел – так ему сподручнее было орать вознице, выбросило на землю. Лошадь ещё проскакала в сторону и, под напором Гришунькиных усилий, что есть мочи тянущего вожжи, остановилась отфыркиваясь и тряся гривой.

Гришунька тут же понёсся к хозяину. Но тот, пытаясь подняться, злобно выставил ладонь вперед и Гришуньку отбросило к повозке. Больше парень решил не лезть под руку хозяину и затих, спрятавшись от него с другой стороны повозки.

Чернобог бесновался. Эх, будь он на три-четыре века в глубине времени, вот он бы показал тогда всю мощь свою и силу. Но с каждым новым столетним витком способности его угасали, магия иссякала. Вот чтобы этого не происходило, ему и нужна была Цара; догнав её, он вступит в схватку с ненавистным Светом, и, конечно же, выиграет. Тогда на миллионы земных веков будет сила его велика. Только бы серую девку догнать. Но она ускальзывала всё время, как склизкая рыбёшка. Не так проста была. И Чернобог ещё больше злился от этих мыслей, топая вокруг себя и завывая.

Когда приступ очередной ярости у Чернобога прошёл, а Гришунька уже научился это определять, то он вышел из-за повозки и потянул лошадь с обочины на дорогу.

– Чёртов медведь, разблудились здесь, – еще ворчал Чернобог, но, понимая, что криками делу не помочь, забрался вновь на сиденье, махнув вознице:

– Поехали.

Их путь лежал в Качёсово, куда уже добежала Йара и собрала местных жителей. Они окружили её, разинув рты, и мотали головами, поддакивая, что всё сделают так, как она говорит.

– Все собирайтесь. Идите к дому ведьмицы. Её там уже нет, бояться нечего. Воду с собой принесите. Три дня и три ночи поочереди молитвы там читайте. Потом водой всё окропите. Не будет больше вас псина доставать. Закончились страшные времена. Можно не бояться…

– Мост добрый сварганить… – мечтательно в голос проговорили сыновья деда Онушки.

– По ягоды! По ягоды летом, бабы, пойдем, – закричала радостно Янна.

– Ох, малинки-то бы мы поели, – заулыбались старики.

– На рыбалку можа будет сползать, – за переговаривались между собой мужики.

– А осиновые колья на Степана всё же новые надоть воткнуть, – себе под нос прошамкал беззубым ртом Онушко.

– Идите, всё будет, – подытожила Йара.

Жители Качёсова собрались быстро, в нарядных одеждах, с иконами, детьми и ведрами колодезной воды направились на пригорок к лесу.

А Йара, откланявшись, пустилась дальше в свой бесконечный путь, долго задерживаться она не могла – Чернобог не дремал.

Глава 8. Сплетни.

Йара шла долго. Но в монотонности долгого пути было и хорошее – чем длиннее дороги, тем сложнее Чернобогу найти серую царевну.

И вот показалось новое поселение. Встретило оно странницу чернеющими угодьями. Йара пошла вдоль покосившейся изгороди. Где-то на огородах ходили ещё куры, в надежде сыскать съестное, где-то было уже всё убрано-прибрано. На одном возились дети. Йара засмотрелась. Девчушка в лаптях и большущей взрослой телогрее, как настоящая искусница, орудовала граблями, сгребая остатки ботвы и соломы.

– Ванька, Степка, горшки все в одну кучи кидайте, я перемою, – успевала командовать она и младшими братьями.

Те важно ходили, засучив рукава, несмотря на небольшой морозец, на задворках бани и амбара собирали оставшуюся с лета утварь, горшки и корыта, и аккуратно составляли у забора.

Йару заприметила маленькая рыжая собачонка, что радостно вилась у ног мальчишек, не давая им и шага ступить, чтоб не наткнуться на неё. Мальчишки визжали и смеялись:

– Белолап, фу, вот шустряк…

И вдруг Белолап, забыв про игры с хозяевами, залился таким звонким лаем, что аж засвистело в ушах, и кинулся за забор. Мальчишки, забыв про сестру и её поручения, бросились за ним. Сама Лушка, сообразив, что собачонка не просто так надрывается, тоже поспешила туда. Йара даже растерялась от такого внимания, опешила, замерла.

– Ох ты, бедная, – запричитала Лушка, всплеснув руками, и рассматривая Йару. Растрепанная, в тоненьком сарафанчике на холодном осеннем ветру Йара пробудила в ней жалость.

И она по-детски открыто и по-взрослому сочувственно залепетала:

– Иди, иди сюда, милая странница, – отодвигая прутья изгороди, чтобы образовался лаз, приговаривала, – айдать с нами в избу, обогреешься. Ванька, уйми собаку.

Йара умилённая таким вниманием, пробралась через лазейку, сделанную маленькой хозяйкой, и пошла за ней.

Двор, как и огород, был окружён умело сплетенной изгородью. Крыльцо широкое новое и изба большая, с окнами. Лушка, подхватив странницу под руки, повела её через ограду и в избу, всё причитая, что наверное зябко ей.

В это время, всегда бывает, что иной человек, когда не надо, тогда и погодится, вот и сейчас брела по улице бабка Надька, высматривая, что да где случается. Была она низенькая, пухленькая, как бочонка, с ворохом косматых кудряшек на голове, небрежно замотанных в платок и с маленькими, чуть подслеповатыми глазенками, что не мешало ей всё видеть и очень