По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

было, только тусклое свечение. Йара сидела, сжавшись, на покрытом половиком большом сундуке. Косы ее расплелись, русые волосы окутали спину и плечи как шалью. Кажется, она дремала. Приход воеводы заставил её вздрогнуть, поднять голову.

Сам же Юрмыга смотрел на неё немного с опаской, понимал, что иконы так просто не меняют своего цвета; это явное предупреждение о нечистых в доме.

– Из каких земель идешь? – Спросил он, стоя у двери и не подходя ближе.

Йара не задумываясь отвечала:

– Издалека…

– Для чего и куда направлялась? Как в доме Кузьки оказалась? – Продолжал любопытствовать воевода.

– Странствую…

– Чьих родителей? Какого рода?

– Слезы многострадальной и Сварога…

– …ммм....да.... – неопределенно промычал Юрмыга, и уже толкнув дверь, собираясь выходить, добавил, – я отлучусь по делам, потом тебя покормят…

– Я пленница? – Вскрикнула Йара, глядя ему в глаза.

Юрмыга сначала немного растерялся, но быстро ответил:

– Нееет, гостья…

И он поспешил скорее выйти, странное и непонятное чувство испытывал он стоя рядом с ней, чувство какой-то тревоги и глубинной пустоты, это давило.

Направился воевода к Фёкле в сопровождении Степана, которому очень не хотелось возвращаться в тёмную, пропахшую полынью избу знахарки. Но и противиться воеводе было нельзя.

Пошли. Фекла жила в середине села; её низенькая избушка была зажата между избой Петьки Дроворуба и сараями Филиппа Мрачного, который в этих сараях свиней держал, и соответствующий запах тяжело разливался по округе и в избушке Фёклы. Отчего она полы и устилала ветками полыни.

Воевода шагал размашисто, быстро, Степан едва поспевал за ним. Так же он и к знахарке зашёл чуть ли не с разбега, заорал вместо приветствия:

– Фекла.

Старуха сидела у печи на березовой чурке и на другой чурке, стоящей рядом, толкла в ступке белые куриные перья. Юрмыга хмыкнул, дивясь такому необычному и бесполезному занятию.

– Чего надо? – Фекла встретила совсем не дружелюбно.

– Ну-ка, покумекай, – сказал Юрмыга, – что за странница в наше село забрела и чего от нее ждать.

Фекла молчала и усердно толкла в ступке перья. Юрмыга стойко молчал и ждал, но вскоре это ему надоело и он вломил кулаком по стене. Изба ответила гулким эхо, звякнула посуда на полке у печи.

– Чего бушуешь, воевода, – совсем не испугавшись, или просто сделав вид, ответила Фекла и встала.

– А ты не видишь, к тебе сам воевода пришел, – рявкнул Юрмыга и хотел дальше ещё повозмущаться, но знахарка прервала его, кивнув на лавку:

– Садись. Обожди.

Она тяжело поднялась, спрятала ступку под печь и открыла стоящий в углу ящик. Сразу же послышалось весёлое клокотанье, и знахарка достала рыжую курицу.

– Вот она, моя предсказательница, ведуница.

Курица вытянула голову и затрепыхалась, пытаясь высвободиться. Фёкла посадила её уже на заранее разложенный на столе черный платок. К удивлению, курица не пыталась сбежать, послушно села в центре и уставилась на воеводу своими маленькими невзрачными куриными глазками. Тому даже стало не по себе от этого, он крякнул и передернул плечами.

Неожиданно Фёкла, стоящая с боку от воеводы, метнула в стол маленький нож. От неожиданности и испуга тот подскочил на лавке, беззвучно хватая ртом воздух. Нож угодил прямо рядом с курицей и пригвоздил платок к деревянному столу.

– Ведай мне, – заорала Фекла, неестественно выпучивая глаза.

Курица кудахкнула, но с места не сдвинулась и, повернув голову, стала смотреть в другую сторону. Фекла опять завопила и вскинула второй нож. Он воткнулся почти рядом с первым. У воеводы пересохло в горле, он чуть приподнялся, собираясь попросить воды, но Фекла его прервала, третий раз прокричав:

– Ведай мне.

И третий нож воткнулся рядом с курицей. Та встрепенулась, начала бить крыльями, кудахтать.

Фекла наклонилась к ней внимательно прислушиваясь, будто понимая, о чем та кудахчет. Потом сгребла курицу в охапку, поцеловала:

– Умница, справна ведунья моя.

И посадила ее обратно в ящик. Одним махом вытащила ножи, завернула в черный платок и убрала на приступок печи. Воевода сидел окаменев от увиденного.

Фёкла уместилась рядом с ним на лавку и протянула руку:

– Теперь давай на корм курочке…

– Чего? – Не понял он.

– Денежку давай, чтоб корм курице купить. А я передам тебе, что она на кудахтала.

Воевода почему-то, наверное не отойдя от невероятного действа, которое только что было, не стал спорить и, развязав имеющийся на поясе мешочек достал и выложил на стол несколько серебряных монет.

Фекла тут же их спрятала себе куда-то в складки юбки.

– Ну, – вопросительно протянул воевода.

– Непростая девка в твоём доме есть, – заговорила Фёкла, – очень непростая, с огнем в ладах. Осторожничай с ней.

Юрмыга поморщился, все, связанное с огнем, его страшило, эта стихия великая и мощная. А в душе он боялся всего очень большого. Огонь может унести всё.

– Нельзя оставлять её в деревне, беда будет, – продолжала старуха нагонять страху, – выгонять её надо, пусть идёт своей дорогой…

– Что она умеет? – Серьезно спросил воевода.

Фекла пожала плечами:

– Вроде умеет кое-что… дальше людского видеть…

– В будущее?

– И в будущее, и под землю…

У воеводы кровь хлынула к лицу:

– Под землю?!

Воевода поднялся, даже попытался изобразить что-то подобие поклона:

– Благодарствую.

И вышел. Степан к этому времени уже смылся, как только полетел первый из ножей, он размыслил так, что глаз у него остался один и его надо беречь. Воевода всё равно его не выбьет, иначе как же без глаза он служить будет. А вот от старухи всего можно ожидать, ей то что.

А Юрмыга даже и обрадовался, что один пошёл. Можно было хорошенько подумать. После слов Феклы, что странная гостья способна видеть под землю, у него мысли понеслись буйной рекой, натыкаясь друг на друга. Большой любитель был воевода поисков старинных кладов. И существовала в этих краях одна легенда, о том, как в бытность царствования Золотой Орды, а её северо-западные границы проходили как раз по этим территориям, жил здесь хан. Был он помощником большого хана. И был настолько злой, что даже имя его боялись произносить, только и говорили Уу. Много людей разных сгубил он, много домов разорил, и много золота собрал. И вот, когда он уже был баснословно богатым и старым человеком, когда многие земли принадлежали ему и золота имелось так много, что некуда было его класть, случилась с ним такая история. Ехал хан по лесу в сопровождении своих слуг и повстречалась ему женщина, худая, высокая, с большим мясистым носом и черными волосами разной длинны. Поприветствовали они друг друга и разойтись бы им, но заметил хан на руке её перстень большой красоты. Женщина подняла руку, демонстрируя хану