По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

не таким он уж и оказался тяжелым. Юрмыга, суетясь, распахнул и подставил мешок. Йара стала опускать туда ключ и в этот момент почувствовала, как из нее утекает вся жизненная сила, абсолютно вся. Она сочится из глаз, ушей, тела, с волос, из кончиков пальцев. Просто льется ручьем.

Воевода, видя, как она бледнеет, поднял края мешка, захватывая ключ и стал перевязывать его веревкой. Йара рухнула на землю.

– Чего стоите, – заорал Юрмыга, – поднимайте её, несите к повозке.

Степан и Федор стали Йару поднимать на руки.

– Собирай копалки, – гаркнул воевода на Тимофей. Тот тут же ринулся исполнять.

– Ты чего тупишь? – Юрмыга переключился на Ульяна, – быстро мне помог.

И Ульян, в этот раз оставив своё наблюдение за насекомым, спрыгнул, помогать поднимать мешок.

Выдвинулись обратно. Снег не переставал валить большими пушистыми хлопьями. Дорога показалась сложной, так как все шли, обремененные ношами, поэтому, когда показались лошади, почувствовали радость. Юрмыга затащил мешок на повозку и принялся усердно укутывать его соломой. Потом Йару подхватил и тоже на повозку поднял, положил рядом с ключом.

– Доедь с нами до главного тракта, там уж и сама дале отправишься, – проговорил он, словно она слышала

Поворотили лошадей, поехали. По дороге визжала поземка, шустро выкручивая кольца. Лошади фыркали и замедляли ход. Непогода разыгрывалась.

– Юрмыга, – заорал что было мочи Тимофей, стараясь перекричать уханье ветра, – можа где остановиться? Там вон Бубенцы, переждать бы непогодь.

Воевода подумал и согласился; снег выбивал глаза, ехать было очень тяжело.

– Сворачиваем, отсидимся, пока не развиднеется, – тоже с силой прокричал он, и все свернули с дороги по направлению к Бубенцам.

Название такое здесь прижилось оттого, что пришел давным-давно в эти земли Трошка, строиться стал. И через какое-то время стали слышаться ему бубенчики, тонкий серебряный звон преследовал бедолагу везде. По-первой он отмахивался, крестился, а потом усмотрел в этом знамение, направляющее его к богоугодному странствию. Оставил и дом свой, и хозяйство, и двинулся по разным землям ходить. А за местом, где он жил, название Бубенцы и осталось, только звона больше никто не слыхал здесь

Вот свернули воевода с людьми своими сюда, сумрак уже округу застилал. Остановились у одного из дворов, стучатся. А вьюга, знай, свои дела делает – метёт и завывает. На стук не сразу отворилась дверь избы. Вышел хозяин в накинутом наспех тулупе, недовольный и хмурый. Воевода переговорил с ним о постое, пообещав плату. Мужики пошли заставать лошадей, а Юрмыга, таща мешок, с Йарой направились в избу.

Йара поднялась с провозки еле-еле и пошла, поддерживаемая воеводой. Казалось, она была настолько слаба, что сейчас вновь рухнет на землю; так ключ молниеносно высосал из нее всю жизненную энергию.

Шустрая девчушка Олька, по распоряжению отца, хозяина избы, готовила стол. Она, как только гости вошли, внимательно уставилась на них, так и застыв. Под порогом лежала скрученная из чеснока косица. Пришедшие, если у них есть какие возможности в черном ведовстве, не смогли бы переступить внутрь. Воевода зашагнул, даже не обратив на эту странность внимания, а Йара, едва переставляя ноги, ступала, но на такое нашла силы усмехнуться такое деревенское ребячество ей было не страшно.

Гостей наподчевали чаем и развели отдыхать. Йару, маленькая хозяюшка Олька, видя, как ей плохо, под руку увела к себе в горенку, усадила на кровать. Йара, как была, не снимая телогреи, так и рухнула, и глаза закрыла. От выпитого травяного чая было тепло, на кровати мягко. Йара закрыла глаза и провалилась в нежную бездонную пропасть. Только, едва шевеля губами, она стала напевать свой древний, позабытый уже сейчас, мотив. Олька поставила лучину на постпвец, села рядом на кровать и прислушалась, мелодия потекла по жилам, заставила закрыть глаза и расслабиться. Олька невольно теряла контроль над своим телом, не понимая, почему она не может встать, или пошевелить рукой. Так и сидела на кровати, как зачарованная, затуманенная; а энергия потихонечку покидала её, перекочевывая к Йаре.

Щеки Йары начинали наливаться румянцем, тело обрело прежнюю силу. Тихий мотив, напеваемый ею, стих. Комнату заполнила тишина. По бревенчатой стене ползли причудливые извивающиеся тени.

В соседних комната устроили на отдых воеводу Юрмыгу. Он, испробовав за ужином ещё и хозяйской настойки, да от трудов и волнений прожитого дня, утомился и быстро унёсся в объятия сна. Но мешок с ключом всё таки не забыл затолкать себе под подушку и завалиться сверху, охраняя таким образом своё сокровище. Да на иконку три раза перекрестился, отметив про себя, что здесь она почему-то цвет не поменяла, хотя Йара ведь в доме находится. Но думать о таких мелочах он не стал и вскоре захрапел.

Хозяева ещё походили, погуршали, наводя порядок за нежданными гостями и тоже улеглись на печи, затихли. Только кошки, оставшиеся дома на ночь, запаниковали и начали скрестить об дверь, просясь в хлев. Пришлось Ольке бегать по морозу, их выпускать. Не спалось что-то в эту ночь им в избе.

Глава 11. Побег.

Ночь неторопясь плыла, укрывая весь мир тишиной и мраком. В холодных сенях на ворохе свежей соломы спали мужики, приехавшие вместе с воеводой. Не смыкал глаз только Ульян. Был он молодой, недавно появившийся в их деревне и сразу поступил на службу к воеводе. Тот сильно не заморачивался, откуда он взялся, определил его в помощь к пчельникам, ульи таскать, а зимой угодья караулить да дрова колоть. Так и прижился он уж несколько лет тут. Какого он роду никто не знал, и внимание в деревне на него и не обращали; тихий, молчаливый, почти неприметный, живет и живёт себе.

И вот лежал в эту ночь Ульян на соломе, от холода поёживался, и не давала ему покоя мысль о ключе. Так хотелось его потрогать, рассмотреть; у воеводы итак и власть, и богатства какие-никакие есть, а вот ему, Ульяну, простому мужику, хоть что-то из этого не помешало бы. Приподнялся он на локти, посмотрел. Мужики храпят. Встал Ульян и тихонько пробрался в избу. На печи хозяева спят, посвистывают. Толкнул Ульян дверь в горницу, где воевода отдыхал, она открылась и даже не скрипнула. Он удивленно усмехнулся про себя: ничего, как оказалось просто.

Стараясь ступать бесшумно, Ульян подошёл к воеводе. Тьма мешала, очертания предметов едва были различимы. Ульян провёл руками, ощупывая, что перед ним, приноровясь едва касаться. Вот воевода, вот мешок. Ульян потрогал край мешка, торчащий из-под подушки и, захватив руками, попробовал потянуть на свой страх и риск.