По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

пока тот доделывал ещё своё убежище, неторопясь насобирала охапку веток. Принесла, сложила это всё около шалаша. Ульян особо не обращал внимание на её действия, видимо, решив, что она просто хочет немного помочь. Йара же, сделав из веток, горку, поднесла к ней ладони и, склонившись, прошептала:

– Огонь, вечный друг, не сердись, не гневись, заклинаю – появись. Ты великий помощник, неутомим на земле, принеси нам благодеяния свои. Заклинаю и призываю.

Ульян, увидав, чем занята Йара, отвлекся от своих дел и с открытым от удивления ртом, наблюдал, как она, закрыв ветки руками от снега и ветра, молила появиться огонь. Скоро под её ладонями вспыхнуло капелькой света пламя. Йара шептала и поднимала руки всё выше, давая огню свободу, чтобы он разгорался:

– Заклинаю, поднимайся, вширь и ввысь разливайся, вечный друг, великий помощник, не обойди своей милостью…

И огонь, по мере того, как она поднимала, руки набирал всё больше и больше силу. Пламя вилось и наливалось, и через какое-то время у шалаша полыхал настоящий большой костёр. Йара, наклоняясь, обошла его, очерчивая по земле круг, за линию которого запретила ему выходить:

– За линию не выходи, по моим правилам живи, – бросила она ему шепоток.

Ульян так с полуоткрытым ртом и присел у костерка, уж сильно он удивился Йариным умениям. Много он повидал, походил по свету, но чуда, чтобы кто умел огнем владеть не видал.

– Уж не серая ли ты царевна, – спросил он, вытягивая руки к огню, чтобы обогреться, – не ты ли та самая, что умеет огонь приручить, и зажечь, и остановить.

– Где же ты слыхал про серую царевну? – Спросила она с улыбкой, стоя у огня и ловя в кулачки дым, чтобы он не поднимался над лесом, и посылая его в землю.

– Да люди много про тебя сказывали, – ответил Ульян, разглядывая Йару, как будто видит её впервые.

– И что же, интересно, люди говорят? – Веселилась она, вытянув руку вперед и опустив ладонь книзу, так дым по руке, спускаясь с ладони, уходил к земле.

– Многое говорят, – стал перечислять он, – что вот огнем умеешь управлять, что можешь паутиной опутать, что можешь от тьмы мир спасти, да всё сделать этого никак не можешь.

Йара усмехнулась:

– Ишь чего, как ладно говорят люди. А что я танцевать умею, говорят?

Ульян воспринял ее слова за правду и серьезно ответил:

– Нет, про танцы я ничего не слыхал. Может люди этого никогда не видели?

– А может просто тебе не сказывали об этом? – Уточнила Йара, а в глазах хитринки так и блестели.

– Может и так, – пожал плечами Ульян, не больно придавая большое значение тому: умеет она танцевать или нет, повелевание огненной стихией его занимало больше.

– А ты вот посмотри, – хохотнула Йара, – потом людям сам будешь вещать, как серая царевна танцевать может.

И она неторопливо, плавно повела одной рукой, потом другой, сама не сходя с места. Огонь костра начал двигаться в такт ее движениям, повторяя за ней: куда Йара руку – туда и пламя. А потом, не разжимая губ, она тихо-тихо затянула древний, уже почти никому на земле неизвестный, позабытый мотив, но такой теплый и тоскливый, что до изнеможения брал за душу.

Ульян, всегда считавший, что его никогда и никому нельзя сморить на земле ни заговорами, ни работой, завороженно смотрел на игру пламени, и вскоре уловил звуки, такие странные, далёкие, но до боли знакомые, словно из самого рождения всплывающие. Он позабыл и про то, где он находится, и про ключ, и про побег, и про бурю, что стала тише, но всё же ещё не стихла совсем. Он оказался в невесомости, безопасности, тепле. Невольно прикрыл глаза, и мир вокруг растворился, исчез, остался на земле только этот едва уловимый звук.

Йара стряхнула с руки пламя и отвела её в сторону Ульяна. Тот сидел и не видел, как она медленными движениями стала тянуть к себе из него энергию, будто наматывала клубок. Когда Йара решила, что достаточно ей силы, она убрала руки. Потом провела ладонями у костра, и он потух в мгновение ока, как будто его и не было. Остались только обгоревшие ветки да пепел на земле.

Йара прошла к лошади, погладила по мокрой слипшейся гриве и отвязала.

– Иди домой, – сказала ей Йара, выводя к дороге и направляя в ту сторону, откуда они приехали, – иди домой, не сбивайся с пути, до хозяина дойди.

Лошадь фыркнула, мотнула головой и пошла. А серая царевна, вернувшись и отодвинув солому с телеги, подняла мешок с ключом, повозившись, закинула на спину.

В мире было уже темно, едва луна пробивалась сквозь тяжелые облака. Тишина стояла. Йара вышла на дорогу и медленно, ноша была нелегка, направилась в другую сторону от той, куда поскакала лошадь.

Лишь когда начался туманный серый рассвет, Йара подошла к поселению. Пробрела немного вперёд, присматриваясь, куда можно постучаться. В одном из дворов суетились люди, по всей видимости, отец с сыновьями. Они тоже заметили Йару и с интересом уставились на неё, и особенно на мешок.

Йара по их алчному взгляду поняла, что тут ей вряд ли помогут и крикнула:

– Мох продаю. Вам надо мох?

Она постаралась выпрямиться и сделать вид, что ей совсем не тяжело нести мешок. Люди засмеялись, замахав на неё руками:

– Ступай давай, этого добра мы и сами из леса притащим.

Йара пошла дальше. Маленькая неказистая избёнка с крестом на крыше, подобие часовенки. Йара остановилась, наклонив вбок голову, присмотрелась. Пройдет время, здесь срубят красивую большую часовню. Ступить ближе она не могла.

– Эй! – Прокричала Йара, – эй!

Сделала шаг вперёд:

– Эй!

Скрипнула хиленькая дверка и на крыльцо вышел мужчина в черном платье, без верхней одежды.

– Кто тут? – Спросил он, наклоняясь вперед и всматриваясь в пустоту подслеповатыми глазами.

– Помогите, – сказала Йара, не подходя ближе, – вон там, с той стороны у леса, верст с десяток пути, там человек. Спит. Не замерз бы.

Мужчина спустился с крыльца и направился к Йаре, но не дошёл до нее несколько шагов, резко остановился. Посмотрел на неё внимательно:

– Девица, тяжелую ношу несешь. На земле надобно оставлять всё земное, не цепляться за него.

– Не могу сбросить. И нести не могу.

– Оставь в святом месте, пусть лежит, греха меньше соберёт. И сама оставайся.

– Не могу я, на скитания вечные рождена.

– Ничто не вечное, прерывается даже невозможное.

– Не ведомы мне твои слова. Возьми тогда это, убери от людей. – Йара протянула ему мешок, – пусть никто не знает, что он у