Опальная принцесса - Мария Ирисова

— Вопрос решаемый.

— Дальше я постараюсь затянуть наше пребывание в городе и все это время ты сможешь вьюном вертеться вокруг Фалькони. Ну что?

— Есть один слабый момент, как ты собираешься подстроить ограбление? Нужно создать видимость, будто здесь побывала сотня человек. Даже если всю ночь будешь бегать вокруг лагеря, утром вояки пойдут по следам, которые как выяснится никуда не ведут.

— Это мои заботы, обещаю все будет крайне достоверно. Твоя задача — лошади. Уведи их куда-нибудь, чтобы никто не смог быстро отыскать.

— Они точно не проснуться?

— Дрём-Дрёмыч заверял, что до восхода проспят аки младенцы.

Конкрадов посмотрел на звезды.

— На все про все часа три… Но шансы есть. Хорошо я в деле! — подтверждая свои слова он щелкнул пальцами и под плащом появилась нормальная одежда.

— Э-э-э, как ты это сделал?

— У каждого свои секреты, — щелкнул меня по носу Конкрадов. — Поторопись, через три часа все должно быть готово!

Глядя на улыбку прохиндея в сердце, наконец-то появилась уверенность — все получится, как задумано. Улыбнулась в ответ, и мы разошлись выполнять каждый свою часть сделки.

Глава 8. Потом настало утро

До чего же сладко спалось под открытым небом. Лесная свежесть дивным ароматом растекалась по округе, щебетали птицы. Размеренный шелест листвы, звучал приятнее любой мелодии.

Я потянула одеяло чуть повыше, перевернулась на другой бок и с наслаждением отдалась во власть сна.

Чудилось мне будто бы я снова очутилась в Радужном лесу. Забылись все переживания, отступили на задний план тревоги о замыслах венценосного батюшки. Осталась только приятная нега и какое-то смутное осознание — все будет хорошо.

Затем в сон ворвались голоса. Точнее один голос, но очень громкий и беспощадно забористый. Он прошелся по всем, даже деревья в лесу смутились, да что там ветер и тот пристыжено затих, будто бы и в самом деле провинился.

Моя заспанная голова пыталась уловить смысл сказанного, получалось из рук вон. За жизнь свою всякое слышать доводилось, деревенские мужики на язык несдержанные, а ежели на грудь примут, такие выражения выдают хоть бери да записывай.

Однако капитан Гравис разом всех переплюнул. Его возмущение имело абсолютно нецензурную форму, вот прямо в крайней степени, аж я прозрела.

Подчиненные молча таращились по сторонам, терли глаза и банально не понимали, что происходит.

Да, ограбление оно всегда неожиданное, однако в нашем случае лагерь был перетряхнут вверху до низу. Увидав бардак при свете дня, я даже проснулась и на всякий случай глаза протерла — не пригрезилось ли.

— Как… — дальше длинная фраза непереводимого Витанского фольклора, — можно было… — и снова гениальная конструкция, от которой уши в трубочку свернулись, а ум за разум зашел в попытке вообразить сказанное.

— Здесь же леди! — изрек Джереми, первым заметив мое пробуждение.

На поляне стало тихо, только Гравис лицом багровеет.

— Что за шум с утра пораньше? — тут мой взгляд упирается в чужие портянки, чуть поодаль валяется пара ботинок, почему-то оба левые. Еще дальше на кусте висят портки, мужские… — Э-э-э, вы что спасенного догола раздели?

Все взгляды тут же сосредоточились на Конкрадове, тот полу плаща отодвинул.

— Как видите мои на месте.

Гляжу на стражников, они на меня, а в воздухе вопрос витает.

Поднимаюсь с лежанки, обозреваю бардак на месте стоянки. М-да, ночью все выглядело чуточку культурнее.

— Что за разгул гиппопотамов здесь случился? Почему все разбросано? — тут мой взгляд уперся в босые пятки капитана… — Неужели вы что-то потеряли?

Багровый до неприличия Гравис сделался еще краснее, честное слово, я даже начала переживать за его здоровье. Затем он скрипнул зубами и сознался:

— Нас ограбили.

Стою и глазами хлопаю, сложнее всего серьезное лицо сохранить. Ночью, когда позволила жульчикам пользоваться всем, что найдут в лагере, я даже не предполагала, что они такой бедлам устроят. Результат превзошел самые смелые ожидания — на поляне будто бы всю ночь резвилась нечистая сила.

— А у нас разве было что-то ценное с собой? — спрашиваю у капитана.

Тот затылок чешет бардак обозревая и головой качает.

— Нет, не было… Странно эти… даже оружие не взяли…

— Надо по следам пройти, — первым сориентировался Джереми, — если узнаем, где их логово хоть лошадей отобьем.

— Дельная мысль, меня другой вопрос мучит, почему никто ничего не слышал?

— Чары, — Конкрадов направил всеобщие мысли в нужное русло, — я ведь тоже не помню, как воры выглядели. Всего на минутку остановился, нужду справить, очнулся в одних портках.

— По следам пойдем и найдем иродов! — обещал капитан и пошел искать сапоги.

Как я поняла из дальнейших бормотаний они у него особенные, ваксой натертые со всех боков. Правый сапог он нашел быстро, левый искали всей толпой, не нашли…

— А-а-а! — вопль полный отчаянья, донесся из экипажа, где спала леди Реймс.

Не сговариваясь, бросились проверять что с ней. Открываю дверцу, вижу — дуэнья на лавке рыдает.

— Что случилось?

— Сеточки, ленточки, б-бели-ла… ы-ы-ы, все пропа-а-ало, — удалось разобрать сквозь всхлипы.

— Я уж думала помер кто…

— Но… Но как же я покажусь на людях? — на полном серьезе спрашивает дуэнья.

— Умоетесь и покажетесь!

— Это же неприлично! Нет, нет! Ни за что отсюда не выйду!

Я впала в ступор, полный и безоговорочный. Кажется, остальные, кто слышал беседу, тоже пребывали в замешательстве. Даже спустя минуту не нашла аргументов, чтобы вразумить дуэнью, пришлось молча закрыть дверцу и мысленно помянуть всех святых в молитве. Если во дворце все такие, то я хочу обратно в глушь.

— Ничего приспичит ей по нужде, сама вылезет, как миленькая, — заверил Гравис. — А остальные, чего стоим клювами щелкаем, ну-ка быстро вещи разобрали. Где это видано, чтобы мужское исподнее перед глазами леди выставлено было! Ну-ка за дело и поживее!

Служивых как ветром сдуло, через двадцать минут, запасную одежду с горем пополам разобрали. Правда много вещей не досчитались, ничего до города как-нибудь дотерпят.

Джереми несколько раз обошел лагерь по кругу, внимательно разглядывая следы в траве. Вернулся еще более мрачный, чем был доселе, подошел к Гравису и долго о чем-то с ним толковал. При этом оба постоянно косились на меня.

Сижу на попе ровно и каждый подозрительный взгляд встречаю широкой улыбкой. За спиной послышались шаги, оборачиваюсь Конкрадов собственной, полураздетой персоной.

— Кажется тебя заподозрили, — едва слышно шепнул он, затем протянул руку и показательно представился: — Рустам Конкрадов.

— Вержана, — отвечаю ему и значительно тише говорю: — Сомневаюсь, а даже если так, доказать все равно ничего не смогут.

Джереми в который раз обернулся,