Наследник Агонии - Евгений Альтмайер

брату. Замок, что застыл на нависающем над яростными морскими волнами скалистом утесе, всегда принадлежал их семье. И, наверное, мог бы стать прекраснейшим местом в мире – если бы его хозяин не полагал, будто мир истинного идальго должен состоять лишь из дуэлей, попоек и задранных юбок служанок.

– Я заключил пари, сеньор. – Смиренно отозвался Рафаэль, задавив непрошенное раздражение. За последние десять лет Мартин не раз отправлял его на свидание с розгами за попытку обойти запрет отца. Что и говорить, симпатий в адрес родного дяди это совсем не добавило. Хотя, наверное, могло быть и хуже.

– Пари?! – Эхом повторил Мартин. – Какое еще, бездна подери, пари?!

Рядом ядовито хмыкнул Родриго. Видимо, тоже припомнил дурацкую сцену в таверне. Какой только демон его потянул за язык? Даже вспоминать тошно, как он паясничал перед такими же набравшимися сангрии приятелями.

– Наш общий друг усомнился, что я решусь проделать путь до замка ночью – решил, что я испугаюсь лесной нечисти. – Поведал Рафаэль. В нос ударил восхитительный запах жаркого. Чопорный слуга в роскошной ливрее как раз поставил перед ним серебряную тарелку, на которой громоздится источающее аромат дорогих специй мясо с овощами.

Сеньор Мартин красноречиво поднял глаза к потолку. Появление гастрономического шедевра его настроения не улучшило. Во всяком случае – не настолько, чтобы позабыть о дурацкой выходке воспитанника.

– Просто прекрасно, не правда ли? – Ядовито осведомился он у восседающей напротив дородной супруги.

– Вы слишком попустительствуете пьяным выходкам своего подопечного, сеньор. – Невозмутимо отозвалась сеньора Рамона. – Неудивительно, что он выкинул подобное. Лишь чудо, что на этот раз не произошло ничего непоправимого.

– Не могу не согласиться. – Подал голос хранивший доселе молчание Карлос.

Еще один достойный сын дома Альварес, приходящийся Рафаэлю троюродным дядей. Мощный, крепко сложенный аристократ с вечной угрюмостью на лице. В былые годы он, к вящему неудовольствию Рафаэля, добровольно стал его наставником. Впрочем, причиной нелюбви стали не попытки вколотить в подопечного знание этикета и прочих светских премудростей.

Именно Карлос, словно настоящий цепной пес, всегда бдительно следил за кругом интересов племянника. И с непонятным тому рвением пускал в ход розги каждый раз, когда сын Мигеля пытался проявить интерес к запретному.

За минувшие дни Рафаэль в глазах почтенных родственников растерял всякий интерес к незримой стороне мира, и количество придирок потихоньку сошло на нет. Но неприязненное отношение к дядьям осталось. Теперь следует быть особенно осторожным. Нельзя допустить, чтобы былые подозрения вновь подняли в нем голову. Мартин, по большому счету, плевать хотел на племянника: чем бы дитя ни тешилось. А вот в действиях Карлоса всегда присутствует нотка непонятного, но настырного и злобного фанатизма.

Слева от Карлоса безразлично уткнулась глазами в тарелку его супруга. Лаура – настоящая красавица. Белоснежная бархатистая кожа, огромные выразительные глаза и вьющиеся волосы цвета воронова крыла.

– Да полноте… – Рассеянно отозвался Мартин. На круглом лице проступило плохо скрытое недовольство. – На то и молодость, чтобы напиваться по кабакам, размахивать шпагой и делать глупости.

Рафаэль под неприязненным гневным взглядом сеньоры Рамоны и требовательным прищуром Карлоса попытался сделать каменное лицо. Наверное, даже получилось бы, не попадись на глаза ухмыляющаяся физиономия Родриго.

Дядя на пару с отцом сам во времена оны немало покуролесил. Он и сейчас тайком от супруги обращается со служанками куда более вольно, чем полагается в его возрасте. И отнюдь не склонен требовать от подопечного строгости нравов.

– Так что же случилось на дуэли? – Окончательно потерял Мартин интерес к нравоучениям. – Принесший новости гонец городил какую-то чепуху про тройной поединок без секундантов. Это что, какая-то новая мода? Или нынешняя молодежь уже не видит разницы между вопросом чести и вульгарной дракой?

– Мы и были секундантами, сеньор. – Усмехнулся Родриго, привычным жестом подкрутив усы. – Вот только когда Рафаэль попытался примирить противников, один из друзей врага обвинил его в трусости.

– Какая мерзость! – Поморщился Мартин. – Настоящий идальго заботится о чести доверителя, а не чешет гонор о секундантов противной стороны. А что же вы? Или второй секундант оскорбил и вас?

– Нет, сеньор. Но оставаться в стороне при таком положении дел означало вызвать слишком неприятные вопросы у почтенного общества. Легче бросить вызов и проделать противнику дырку в руке. Горацио мог бы найти себе секундантов поприличнее. Селестин, кажется, чуть не свалился в обморок от ужаса.

– Даже откровенная трусость достойнее, чем колдовство. – Брезгливо процедил Рафаэль. И подумал, что фраза эта звучит в его устах довольно странно. Хотя, никаких разночтений здесь нет. Одно дело – постигать высокое магическое искусство. Совсем другое – применять его там, где решаются вопросы чести.

– Ваш противник использовал магию? На дуэли?! – В глазах Карлоса зажглась нехорошая злоба. Он вообще слишком резко реагирует на любые упоминания чародейства.

– Именно, дядюшка. И, пожалуй, полученная им отметина на физиономии – слишком малая цена за такую низость.

– Но как такая мерзость могла остаться…

– Не забывайте, сеньор, – напомнил Родриго, – тем утром секунданты сами превратились в дуэлянтов, так что следить за соблюдением правил было некому. А после боя обвинять в чем-то мерзавца уже было бессмысленно – слово против слова…

– Не беда. Дождусь, когда он оклемается, найду повод и прикончу. И на этот раз – с соблюдением всего необходимого церемониала.

На какое-то мгновение Рафаэлю с ужасом показалось, что это сказано не им. Словно в самой глубине сознания проснулось что-то злобное, древнее и жестокое. Алчущее не просто смерти мерзавца, а смерти медленной и мучительной.

– Поменьше кровожадности, сеньор. – Неожиданно покачал головой Мартин. – Вы и без того влезли в скверную историю. Может быть, каждый идальго и считает поединок своим неотъемлемым правом, но сеньор Веласко, вернувшись из Ниланты, будет в ярости.

Рафаэль лишь пожал плечами. Не окажись участником побоища любимый племянник наместника, дело бы наверняка замяли. Но нечего и надеяться, что властитель Порто-Маре спустит Алонсо такую выходку. И на то, что выволочку устроят лишь ему, тоже уповать бессмысленно. Все участники получат свое.

– Наместник, насколько мне известно, вернется дня через три. Так что придется вам пока посидеть в замке, дожидаясь решения сеньора Флорес.

– Да, дядя. – Неохотно отозвался Рафаэль.

– Заодно вы имели счастливый случай убедиться, что колдовство, к которому вы столько раз проявляли излишний и ненужный интерес, сплошь и рядом пасует мужеству, решительности и честной стали. –