Наследник Агонии - Евгений Альтмайер

Миг спустя он остался в одиночестве. За спиной с негромким гулом вновь сошлись тяжелые каменные блоки, словно отрезав от мира смертных с их земными беспокойствами и нуждами. Рафаэль, с трудом одолевая накатившую невесть откуда робость, шагнул вперед – навстречу дыханию седой древности.

Лица коснулся ветерок, наполненный едва различимым запахом лесных трав. Затхлая сырость подземелья осталась позади.

Впереди вспыхнул яркий свет бесчисленных магических светильников. Просторная зала с высоким сводчатым потолком заполнена мистическим сиянием. Только и остается, что в немом благоговении смотреть на открывшееся великолепие.

Вдоль стены тянутся бесконечные стеллажи. Деревянные полки прогибаются под тяжестью бесчисленных фолиантов. В центре стоит огромный письменный стол. Рафаэль зачем-то коснулся идеально гладкой столешницы. Ни вездесущей влаги, ни даже самой крохотной пылинки. Легендарный прадед позаботился о том, чтобы сохранить содержимое тайного чертога в идеальном состоянии.

Взгляд пробежал по корешкам книг. Кажется, перед ним одна из самых блестящих библиотек, какие только доводилось видеть. Огромное количество фолиантов, посвященных самым разнообразным аспектам магического искусства. На некоторых книгах вместо привычных букв красуются загадочные символы незнакомых алфавитов. Некоторые из них Рафаэль не видел ни разу в жизни, и не подозревал о существовании загадочных языков. Другие более узнаваемы: рубленые символы кематхийской клинописи, прихотливые пиктограммы Жемчужного берега…

У противоположной стены отыскался еще один стол, а возле него – бесконечные тубусы, треноги, ящик с письменными принадлежностями, кистями, циркулями и огромным количеством вещей, о назначении которых не так-то просто догадаться с первого взгляда. Больше напоминает мастерскую художника… или, возможно, инженера.

Рука потянулась было к наглухо запечатанному тубусу, но коснуться древней реликвии Рафаэль так и не решился – сам толком так и не поняв, что же его остановило.

Дальнейший осмотр оказался не слишком долгим: помимо изящной заложенной камнем арки, через которую он сюда попал, в кабинете отыскался лишь один проход, который привел в просторную лабораторию. Рафаэль не сдержал восхищенного вздоха при виде уставленных хитроумными приспособлениями столов и стендов. В свете магических светильников сияют хрусталем бесчисленные колбы и реторты, хранят молчаливую недвижимость стеллажи, уставленные флаконами с содержимым самых безумных цветов и оттенков.

Пораженный открывшимся зрелищем, Рафаэль не сразу отыскал в дальнем углу провал, от которого во тьму убегают ступени узкой винтовой лестницы. После недолгого колебания двинулся вниз, прихватив с собой один из бесчисленных магических светильников.

Долгий спуск привел в круглое помещение, в центре посреди огромного круга непроглядно-черного гранита возвышается массивный каменный алтарь. Ни книг, ни пояснений здесь не обнаружилось. Что ж, по всей видимости, тайну этого зала ему сейчас разгадать не дано. С другой стороны, разгадка и без того лежит на поверхности. Однажды он еще воспользуется этим великолепным заклинательным чертогом. Ровная зеркальная поверхность покроется сложнейшими магическими символами, а на алтаре…

Рафаэль на миг смешался. Еще недавно ему казалось, что он готов на все, лишь бы перед ним распахнулись сокровенные магические тайны. Сейчас же, стоя перед слишком уж напоминающей жертвенник каменной глыбой, приходится признать, что есть в бескрайнем незримом мире тропы, на которые он едва ли так уж хочет ступать.

Впрочем, этот выбор ему предстоит совершить не сегодня. Винтовая лестница привела обратно в библиотеку.

Выбрав одну из бесчисленных книг, Рафаэль, пытаясь унять дрожащие от волнения и предвкушения руки, открыл тяжелый фолиант и погрузился в чтение.

Селестин после возвращения в Порто-Маре поселился в доме одного из дворцовых писцов. Незначительный служащий охотно сдал ему комнату, подкидывая время от времени работенку: всегда найдется страждущий, которому за некоторое вознаграждение нужно составить жалобу или прошение.

На этот раз возле входа вместо готовых расстаться с деньгами просителей его ожидала Корина.

– Ну, нашли что-нибудь? – Нетерпеливо спросила девушка.

– Нет. Трактирщик говорит, что оставшиеся от сеньоров одежды отдал слугам наместника. Наверняка, врет. Скорее всего, отстирал, как мог, и отдал перекупщикам. Да и как узнать, что эта окровавленная тряпка принадлежала именно ему, а не его приятелям?

Девушка поморщилась. Для ее плана требуется личная вещь победившего Хуана дуэлянта. Вот только где эту вещь достать?

– Без этого совсем не обойтись?

– Слишком ненадежно. Настолько, что лучше и не браться. – Отрезала Корина.

– Ой! Молодой сеньор! А я тебя-то и ищу! А я тебя-то и дожидаюсь!

Раздавшийся посреди вечерней тишины шамкающий дребезжащий голос заставил горе-заговорщиков вздрогнуть. Источником его оказалась вынырнувшая из грязного проулка сгорбленная старуха в темном тряпье. Кажется, когда-то это было весьма дорогое платье. Но теперь следы былой роскоши свисают неопрятными лохмотьями.

– Вы меня, должно быть, с кем-то спутали, сеньора. – Вежливо отозвался Селестин, мысленно вздрогнув от растерянного омерзения. Старость редко добавляет людям красоты. Но настолько уродливой внешности он еще, кажется, никогда не видел.

Покрытое отвратительными бородавками лицо старухи изогнулось в угодливой улыбке.

– Люди на рынке мне сказали тебя искать, молодой сеньор. Всякие торговцы да купцы. Все важные, а покупать не хотят. Иди, говорят, к молодому сеньору, что живет на Кожевенной улице. Он в большом городе всяким премудростям учился, он твои черепки наверняка купит.

Старуха сунула под нос опешившему Селестину ветхий мешок, в котором глухо брякает что-то каменное. Или, если верить ее словам, глиняное?

– Простите, но я не гончар. И черепки ваши мне ни к чему.

С чего старухе взбрело в голову, что осколки глиняной утвари вообще купит хоть кто-то? Умалишенная? Еще не хватало…

– А ты погляди, прежде чем гнать старуху, молодой сеньор. – Угодливо захихикала сумасшедшая. – Муженек-то мой, как и ты, жуткий умник был. Умник-разумник, а сам дурак дураком. Но мозговитый. Знал, что черепки те больших денег стоят. Все носился с ними, как с торбой писаной. А потом помер, дурак. А я одна осталась. Покуда не доберусь до Ирсии, где моя госпожа живет, быть мне горемыкой бесприютной…

– В Ирсии и своих умалишенных хватает, ни к чему тащиться в такую даль, чтобы добавить еще одну. – Хмыкнула Корина, смерив старуху презрительным взглядом.

– В Ирсии, девонька, я госпожу свою найду. Ух, как я ей служила! Ух, какие трюки ей на радость устраивала! А госпожа моя нынче там, и супруга ее там ох как почитают, ох как его воли слушаются! – Захихикала нищенка. – А ты, молодой сеньор, прежде чем гнать старуху несчастную, погляди хоть на черепки те. А то, глядишь, потом локоток кусить захочешь, а не дотянешься!

– Послушайте, сеньора,