Трехликий IV: Полководец - Даниил Тихий

Крест буквально проплавил обшивку округлого тела, пока его хозяин, разогнанный до невероятной скорости рывковым приёмом, пролетел под брюхом чудовища. Поднятая Морраном пыль поднялась волной и ударила в здание, в то время как стальной паук, так и не сумев остановиться, вломился в противоположную стену.

Хлещущий из распоротого брюха кипяток, укрыл его паром, но, когда тот рассеялся, стальной ужас предстал перед глазами ходоков жалкой, растерзанной рухлядью. Раскалённые края рассечённого металла кое где всё ещё отдавали красным, потерявшие управление лапы после столкновения со стеной были согнуты и валялись как попало, а туловище, и без того лопнувшее, практически разошлось на две половины.

Рубиновые глаза мигнули, прежде чем свет волшебства их покинул.

Глава 8

Двенадцать башен

— Спасибо, что не бросил меня Вилли пупс. Мне повезло, что ты до сих пор не послал меня в жопу.

Чёрные губы Виллерта, через которые протянулась похожая на цепь руна Кан, изогнулись, и он выплюнул несколько слов на языке мёртвых:

— Ак’крандир некрантар валурисс.

После того как Серриса сорвала очередную печать со своей книги, язык мёртвых больше не был для неё отдельными, заученными для заклинаний словами-ключами. Теперь она понимала смыслы, и сама могла складывать из них предложения.

— Знаю, что уйти рожать в пещеру не самый лучший расклад. Но у меня нет выбора.

Некромантка лежала на звериных шкурах. Сложенная из камней и обмазанная глиной печь коптила, но давала достаточно тепла, чтобы обогревать холодную стену и лежащую под ней колдунью. А та постарела, осунулась, потолстела и выглядела просто ужасно. Тёмная магия практически несовместима с деторождением и сейчас Серриса расплачивалась за решение оставить ребёнка.

Виллерт, проклятый воин, к чьим рукам были привязаны цепи, тоже сидел у стены. Пристроившись у овального камня, утопающий в тенях, он и сам со стороны походил на камень.

— Морран алукарисс, искарион хрок валдирис.

Колдунья влила в себя элексир и с раздражением отбросила склянку. Задыхаясь, она прошептала:

— Я знаю… я должна всё исправить.

* * *

Пульт управления подъёмным механизмом располагался прямо под ногами. Достаточно было встать на тёмную, гранитную плиту, чтобы та самую малость просела. И стоило Моррану встать на неё как шестерни над подъёмником завертелись, а цепи дрогнули.

Платформа поползла вверх.

Стоя на краю шахты в ожидании подъёмника Инара тряхнула мешочком в руке и ссыпала в него последние рубины:

— Ты знаешь, тут ведь целое состояние. Этот город и впрямь может озолотить.

Морран наклонил голову и заметил:

— Только тех, кто выживет.

— Можно я оставлю один на ожерелье?

Ярл не ответил. Добыча не была для него приоритетной задачей.

Платформа поднялась. Встав на место, слегка дрогнула и явила взору путников настоящую бойню. Сталехруст обрушился на головы бежавших ходоков и перебил их самым жестоким образом. Попросту затоптал и растерзал, острыми, стальными лапами. Маги пытались оказать сопротивление. Из-за чего платформу прочертили пятна сажи, а сразу несколько трупов чадили дымом.

Морран первым шагнул туда и Инара, стараясь не смотреть на мертвецов, поспешила следом. Воин дошёл до самого центра, чтобы наступить на ромбовидную панель спуска. И как только платформа дёрнулась, проговорил:

— Двоих убили маг. Паниковал. Ударил огнём в замкнутом пространстве. Остальные погибли от лап. Но есть и выжившие.

Инара вздрогнула:

— Выжившие?

Морран наклонился над одиноким кровавым отпечатком:

— Да, тоже двое. Видишь отпечаток ладони? А тела нет. Кто-то поднялся здесь. Раненный, но не смертельно. И вон там тоже смотри, есть след.

Инара посмотрела куда указано:

— Да там же просто кровавая мазня! Из кого-то вся кровь вытекла!

Присевший на корточки латник наклонил голову:

— Выглядит ужасно, но там есть следы волочения и отпечатки подошв. Легкораненый, утащил с платформы тяжёлого. Либо хотел обобрать труп, либо… тот просто не был трупом.

Инара поправила ремень самострела:

— Звучит логично. Поможем если встретимся?

В этот момент платформа вышла из шахты и параллельно столбам устремилась к новому ярусу. Сверху открывался невероятный вид на циклопические сооружения, протянутые от пола и до самого потолка. Эта часть города продолжала сверкать и, если не знать, что её обитатели вымерли, догадаться об этом было попросту невозможно. Переходящие в потолок стены чертогов, украшали гранитные, хмурые лица, в одном из которых Морран узнал Тура. Каменное изваяние бога-кузнеца наблюдало за каждым, кто спускался на следующий ярус и угрожающе хмурилось.

Кроме барельефов, каждый из проплывающих мимо этажей был освещён кристаллами, инкрустированными в камень и расположенными гармонично изображённым сценам. На барельефах ковали и сражались, рожали детей и хоронили королей. Каждый участок рассказывал свою, уникальную историю и этих историй было не счесть.

— Здесь красиво. Не так как в лесу. Но тоже неплохо. — Сморщив нос, она натянула на него платок. — Только запах всё портит.

Сквозняк таскал по платформе запах дерьма и медный дух крови. Морран не испытывал неудобств, его аватар был закалён. А Инара получала штрафы к психическому равновесию и выносливости.

Платформа остановилась, и кровавая полоса со следами сапог, что простёрлась до её края, точно совпала с аналогичной на мостовой. Рыцарь взглянул на следы в пыли, покрутил головой и пошёл в противоположную сторону.

— Постой! Мы что… не поможем?

Морран мог бы сказать, что ходоки не всегда добрые и отважные. Среди них немало насильников и убийц.

Те, кто зарабатывает на жизнь клинком, часто черствеют сердцем и деградируют, продолжая становиться сильнее и в то же время всё дальше отдаляясь от общепринятых моральных принципов. Так, например, воин на поле боя может запросто замучить своего оппонента вместо того, чтобы добить одним ударом. Человеческая часть личности говорящего за мёртвых с презрением относилась к подобным людям.

Поэтому он считал, что помогать всякому встречному не самая лучшая идея. Особенно если этот встречный может зарезать тебя во сне за мешочек рубинов или волшебный доспех. Но сказал он совершенно другое:

— Нам нужен картографический обелиск. Здесь его нет. Мы идём к центральной шахте.

Инара хотела возразить, но вовремя прикусила язык и обернувшись, на секунду задержалась. Перекрёсток у подъёмника оставался пустым и безлюдным. И лишь кровавый, уходящий за поворот отпечаток, напоминал о том, что они не одни.

Вскоре она догнала угрюмого латника, но не проронила ни слова.

Очередная улица Свинтерхельма была завалена мусором, тряпьём и воняла мочевиной. Каменную пыль, что сыпалась с потолка на мостовую, покрывали цепочки следов. Ярус был обитаем и от звенящей