Пленница ледяного герцога - Наталья Варварова

надеяться хоть на какое-то снисхождение, то сама бы побежала вслед за Кассиэлем. Но, очевидно, что для сенаторов человеческая жизнь имеет ценности не больше, чем сухая ветка. Ее можно использовать, чтобы согреться, — или наступить и не заметить.

— Отправляйся к Эйнджилу, Ариэль и Лорату. Передай им мои слова. Однако этот вечер и ночь ты проведешь в соответствии с тяжестью собственных поступков.

— О чем ты, Азазель? — благородная бледность на лице сенатора уступала место лихорадочному румянцу.

— Та боль, которую ты причинил моей женщине, вернется к тебе в трехкратном размере. Ты же пресветлый, не человек, ты гораздо сильнее — сможешь оценить собственное воздействие. Я разрешаю тебе долететь до виллы и запереться, чтобы не позориться перед свидетелями.

— Ты, ты… — Кассиэль все же решил удержать все эпитеты при себе.

Даже мне, которая наблюдала его во всей красе, стало нехорошо.

— Благодари первых, что я поверил, что ты не старался специально причинить ей вред.

Кассиэль и Самуэль еще стояли на террасе, когда герцог взял меня за руку и повел в дом.

— Почему ты так дрожишь? — спросил он. Я забрал себе все болевые ощущения. Они не должны тебя беспокоить.

— Мои камни не достигли цели. Я потерпела поражение. Моя судьба… Ты только что подтвердил, что мне отсюда не выбраться.

Азазель наклонился ко мне вплотную. Руки легли мне на плечи, в то время, как я безуспешно пыталась уклониться. В его намерениях можно было не сомневаться.

Глава 20. Светлый поцелуй

— Почему ты дрожишь? — повторил он.

Как будто неясно. Его руки гладили мои плечи, медленно скользили по лопаткам… Наверное, в поисках невидимых крыльев. Азазель большую часть времени держал свои убранными. Я старалась переключиться на что-то другое, чтобы отвлечься от этой манящей и неожиданной нежности.

Он зарылся лицом в мои волосы. Еще чуть-чуть, и я смогу себе представить, что он заблудившийся в пустыне путник, который на последнем рывке вышел к роднику с ключевой водой. От его отчаянной жажды кружилась голова. Я теряла себя, растворяясь в его желании.

Когда он успел так соскучиться, если вылетел отсюда всего несколько часов назад? Почему его митра не жалит меня: я вообще ее не чувствую… Вопросы стремительно унесло прочь волной тепла. Его пальцы перебирали пряди волос на затылке. Легкие касания успокаивали.

Я потянулась к нему. Исключительно, чтобы удобнее держать равновесие. Но вместо того, чтобы опереться, прошлась по его груди открытой ладонью. Мужественный рельеф притягивал. Хотелось гладить, изучать. Запустить руку правее, потом вернуться к центру и неотвратимо сползать вниз.

Я поймала себя в тот момент, когда гладила его живот. Ни малейшего намека на жирок. Такие же тугие мышцы, как и на груди. Напряженные. Можно различить каждый кубик. Найти указательным пальцем впадину пупка. Тонкая рубашка на нем не гасила мой исследовательский порыв. Пресветлые устроены совсем как люди…

Меня спасало то, что я услышала собственный жалобный стон. Протяжный, но откровенно зовущий. Замерла, а герцог разочарованно вздохнул в ответ. Все это время он не шевелился, перестал меня касаться, — чтобы не спугнуть? — упирался одной рукой о стену.

Какой позор! Я гладила его, кажется, без всякого внушения и издавала эти стыдные звуки. С собственным женихом, пускай и бывшим, ничего такого себе не позволяла. Иначе бы запомнила.

— Что это все значит? — более глупый вопрос сложно придумать, но я действительно не понимала, что со мной.

— Не знаю. Но оно настоящее, — признался Азазель. — У меня есть правило. Делать только то, что честно. Нельзя жить против истины. Каждый день надо отвечать на вопрос: был ли ты честен. Когда я задаю его себе после твоего появления, то единственный честный ответ — то, что хорошо для меня, находится рядом с тобой. Без тебя я буду притворяться Азазелем и перестану им быть.

— Люди так не рассуждают. Мне никогда не понять ход твоих мыслей. А без этого вообще ничего быть не может, — заново попыталась объяснить я. — В моем мире мы постепенно отказываемся от договорных браков и создаем союзы на основе общих интересов, взглядов, примерно схожего положения.

— Странно. Я слышал другое — что люди крайне импульсивны. Физическое желание и потребность размножаться скрывают за божьим промыслом, за любовью. Это что-то вроде митры, как я понимаю, и ее присутствие разрешает оправдать любой блуд. Нет, кто бы говорил! Представитель расы, которая тянет человеческую энергию и крадет эмоции, потому что своих не хватает.

— Я не обираюсь с тобой размножаться. И выдумывать что-то — тоже. Единственный раз, когда я поверила в любовь, окончился тем, что я проснулась рядом с чужим человеком и сбежала от него. Так что я против иллюзий, в каком бы мире, они со мной не случались. Я не верю во внезапный всплеск чувств у такого, как ты. И в то, что я сейчас тебя желала, тоже не верю. Это очередной морок, на который вы мастера.

Я не ожидала, что Азазель отреагирует так спокойно. Он склонил голову набок. Не возражал, не иронизировал. Просто смотрел. И от этого взгляда тепло продолжало предательски расползаться по телу. Мне хотелось ответить ему тем же. Не скрываясь, глядеть в пронзительные глаза. Любоваться разлетом бровей, рисунком губ. Как же меня заносит.

— Не бойся. Иногда ты будешь читать мои мысли. Особенно, если я начну терять контроль, как в случае с Кассиэлем. Настроение вообще перестанет быть для тебя тайной. Что касается желания и других сильных эмоций, согласен, это вначале сложно. Со временем ты научишься переключаться между своими и моими.

Чего-чего, а мне точно было не до смеха. На Мидиусе я привыкла быть эмпатом. Причем откликалась на беду не только людей, но и животных. Из нашей конюшни как-то пропала лошадь и я нашла ее в зарослях колючих кустарников и даже определила, что днем ее напугал медведь. Но то лошадь, а здесь целый принцепс.

— Почему это так? Из-за того злосчастного прикосновения после танца с саблями? Когда ты поймал меня и заставил с тобой обниматься.

Азазелю мои слова не понравились. Он поджал губы, но ограничился тем, что дал пояснение:

— Я открыл тебе сердце. Для моей расы это трудно осуществимо. Если происходит, то раз в жизни. Чтобы было понятнее, демоны в таких случаях передают его избраннице целиком… Мол, дорогая, держи кусок мяса. Это грязно, неэстетично. Сыновья и дочери Древа решаются на то, чтобы разделить весь мир, который внутри…

Меня так и подмывало съязвить, что я не просила о таком щедром и во всех смыслах