Не заходи в воду - Данила Юрьевич Конев

– Мы тут не для того, чтобы варежку разевать, а дело делать! Ты ножик взял?

Панок кивнул.

– Хорошо. Я как поравняюсь с ним, толкну к тебе, а ты уж не подведи.

– Столько лет с тобой работаем вместе, ни разу не подводил, – отозвался Панок.

В бой на мосту уже вступили юноши постарше. Новгородцы ревели, поддерживая каждый меткий удар своих бойцов. И если мальчишки бились будто не взаправду, то юноши колотили друг друга до крови.

– Пора, – наконец раздался возглас вожака с Неревского конца.

Это означало, что пришел черед выходить на мост основным силам. Панок и Огафон входили в их число. Люди засеменили вперед. Они стояли так близко друг к другу, что чувствовали дыхание своих соратников.

– Вдарь им, мужики! – закричал вожак.

Этого было достаточно, чтобы стена мужчин в рубахах навыпуск понеслась вперед, снося все на своем пути. Удар – и неревцы столкнулись со словенцами. Кровь закипела, искры посыпались, народ взревел пуще прежнего. Ведь теперь началось основное действо. Бой, за которым они пришли на берег Волхова.

Мужчины наносили беспорядочные удары друг по другу, пытаясь повалить противника на землю. Панок с остервенением бил здорового молодца, который набросился на него сбоку. Несмотря на то что он был на голову ниже словенского воина, Панок умел драться с ранних лет. А когда возмужал, научился мастерски ломать кости, что и показал противнику. Когда Панок закончил, словенец лежал без чувств. Огафон не отставал, зашибив сразу двоих.

– Видел Миляту? – спросил, запыхавшись, Панок.

– Вон он, в первых рядах. – Огафон указал пальцем на нужного бойца.

Милята знал свое дело. Он бил хлестко, нередко укладывая противника с первого удара, и все время двигался, не останавливаясь и не давая шанса тем, кто медлил. Холопы Садко видели свою цель, но до нее надо было добраться. От Миляты их отделяло два десятка шагов, и на всем этом пути шел непрекращающийся бой словенцев с неревцами. Панок наступил на чьи-то зубы и выругался.

– Дрянь какая!

Но отвлекаться на Великом мосту во время кулачного боя было нельзя, и Панок тут же получил серьезный удар в нос. Кровь залила его лицо и руки. Еще один удар пришелся в висок. В глазах его помутилось, а затем померкло. Очнулся он от того, что его кто-то с силой тряс.

– В себя пришел… – то ли спрашивая, то ли утверждая, промолвил Огафон. – Вставай, пора выполнить то, за чем пришли.

Он подал руку Панку, и тот еле-еле встал, приходя в себя.

– Сейчас с тобой каши не сваришь, – проворчал Огафон и, оставив его, ринулся в гущу драки, которая к этому времени сместилась уже в самый центр Великого моста.

Милята бился, прислонившись к ограждению, чтобы прикрыть свою спину. Огафон уверенно шел к намеченной цели, как внезапно перед ним возник один из неревцев, который буквально набросился на Миляту и словно пытался столкнуть того в воду. Огафон узнал лицо юноши, но с трудом вспомнил имя. Кажется, Носок.

Огафон сразу же поплатился за то, что отвлекся. Он получил удар в лицо, но устоял и, сделав пару шагов назад, зарядил кулаком в грудь противника. Мужик согнулся пополам и сел на мост, тем самым показывая, что для него бой окончен.

Тем временем бой Носка и Миляты был в самом разгаре. Юноши без остановки наносили друг другу удары, но часто либо уклонялись от них, либо били мимо цели. Огафон все никак не мог выбрать момент для нападения. Он вытащил короткий нож, который был изготовлен специально по его руке. Требовался всего один точный удар, чтобы противник навсегда закрыл глаза.

Лицо Миляты заливала кровь, но он еще стоял на ногах. Носок, изрядно побитый, тяжело дышал и склонился, уперев руки в колени. А затем с диким криком ударил Миляту головой в живот, и тот отлетел на Огафона. Мгновение – и дело было сделано. Нож тут же исчез под рубахой Огафона, он толкнул Миляту обратно к Носку. Оставалось несколько коротких мгновений до того, как на теле Миляты проступит кровь. Носок так и не понял, что произошло. Он посмотрел в помутневшие глаза противника и, собрав остатки сил, перекинул того через ограду. Милята свалился в воду и быстро пошел ко дну. На берегу истошно закричала девушка, призывая людей помочь утопающему. Сразу несколько человек прыгнули в реку, но доплыть не успели.

Милята ушел на дно.

Конец первой части

Часть  2

Глава 1

В тереме Садко горели огни и играла музыка. Специально приглашенные музыканты задавали веселый темп на гуслях и дудках, стараясь изо всех сил понравиться знатному купцу. Захарья с утра бегала с важным видом, подавая лучшие кушанья к хозяйскому столу.

Садко позвал гостей, да не простых, а званых купцов со всего Новгорода и окрестностей. Была тут и парочка заморских гостей из Сигтуны. Сам купец разоделся в свои лучшие наряды: начищенные красные сапоги, рубаха из греческой ткани и плащ с золотой фибулой в виде велесового знака. А на голову он нахлобучил остроконечный синий колпак.

Гости ели, пили и веселились, не забывая поднимать кубки за хозяина. После очередного такого тоста Садко знаком призвал всех к тишине. Музыканты перестали играть, гости тоже затихли, обратив взоры на купца. Он наполнил свой серебряный кубок вином до краев и встал.

– Спасибо, гости дорогие, за добрые слова, – начал Садко хрипловатым голосом. – Сегодня я собрал вас всех не просто так. Все вы, благородные купцы новгородские, ладожские, роуские, варяжские гости из самой Сигтуны, знаете меня. И знаете, что дела со мной вести ладно и выгодно для каждой из сторон.

Раздались одобрительные пьяные возгласы.

– Много лет я торговал с варягами, чудью, с уграми торговал. Ладожские не дадут соврать, удача всегда была на моей стороне, а значит, и на вашей.

– Боги любят тебя!

– Боги… – повторил Садко. – Бог у меня один. Он на небе ждет меня. А пока я на грешной земле, у меня единственная отрада – дочка Василисушка.

Те, кто был потрезвей да посмекалистей, заметили, что Василиса сидела не с краю стола, как положено, а по правую руку от отца. Ее одежда словно перекликалась с отцовской – Василиса облачилась в длинное черное платье, расшитое золотой нитью, и красные сапоги. Заплетя свои волосы в две косы, она повязала их синими лентами, а голову украсила обручем из чистого золота с резными фигурками оленей. Такой и киевской княжне не стыдно было носить.

– Встань, Василиса, покажись