Ткачи пустоты. Книга 1: Искра в пепле - victor

«Контроль – это всё, Кай, – повторил Зерек, глядя ему в глаза. Его голос был терпеливым, но суровым, словно выкованным из самого Нуль-Потока. – Без него ты – лишь бомба с часовым механизмом, способная уничтожить и себя, и все вокруг. Помни это. Иначе цена твоего дара будет слишком высока».

Кай кивнул. Он запомнит. Он должен был. Ведь от этого теперь зависела не только его жизнь, но и, возможно, жизнь этого нового, удивительного мира, в который он попал.

Рекс, который все это время молча наблюдал, теперь подошел поближе и хмыкнул, склонившись над консолью, чтобы что-то проверить. «А знаешь, дикарь, – сказал он, бросив на Кая быстрый взгляд. – Может, из тебя и выйдет толк. Если, конечно, ты не взорвешься раньше, чем я успею снять все показания».

Несмотря на показной сарказм, Кай уловил в его голосе нотку… если не уважения, то, по крайней мере, заинтересованности и признания. И это придало ему еще немного сил.

Путь Ткача был труден и опасен, полон невидимых препятствий и внутренних ловушек. Но

Кай был готов идти по нему. Искра в пепле.

Глава 11: Шёпот Осколка, Голос Рекса

Тренировки с Зереком продолжались, каждый новый цикл бросая Каю новый вызов, подталкивая его к самым границам его понимания и возможностей. Они были изнурительны, выматывающи, но в то же время – наполняли его странной, почти эйфорической энергией. Кай медленно, с огромным трудом, буквально по крупицам, осваивал азбуку Ткачества. Он учился чувствовать не просто Нуль-Поток, а его тончайшие вибрации, его «настроение», его скрытые течения. Он учился собирать его, фокусировать не грубой силой, а силой воли, и придавать ему простейшие, но уже осмысленные формы – свет, который теперь мог светить несколько минут, становясь ярче и устойчивее; тепло, способное согреть холодный металл или даже растопить небольшой кусочек льда; защитное поле, едва способное отклонить брошенный в него Зереком (с кажущейся небрежностью, но хирургической точностью) учебный энергетический импульс, не причиняющий вреда, но больно жалящий в случае неудачи.

Каждая маленькая победа, каждый удержанный на долю секунды дольше световой шарик или чуть более плотный щит, давалась ему потом и кровью, ментальным напряжением, которое оставляло его по вечерам совершенно выжатым. Каждый срыв, каждый неконтролируемый выброс энергии, который, к счастью, гасился защитными Узорами зала, оставлял его опустошенным, разочарованным в себе и своих способностях. Зерек был терпеливым, но невероятно строгим наставником. Он не делал скидок на неопытность Кая или на нестабильность его Резонанса. Он требовал полной, абсолютной концентрации, безупречной ментальной дисциплины и, самое главное, непоколебимого контроля над собой и над Потоком. «Нуль-Поток не прощает ошибок, Кай, – повторял он, словно мантру, после каждой неудачи Кая. – Одна ошибка, одно мгновение слабости, одно неверное намерение могут стать последними. Для тебя. И для тех, кто рядом».

В свободное от тренировок время – если это можно было назвать свободным временем, так как Зерек настоятельно рекомендовал ему «практиковать медитацию и самоконтроль даже во сне» – Кай в основном отсыпался или пытался самостоятельно медитировать, как учил его К'зир. Он сидел часами в своей стерильной комнате, скрестив ноги, пытаясь успокоить бушующий внутри ураган мыслей, восстановить свой Резерв и лучше понять природу своего странного дара. Осколок всегда был при нем, теперь надежно закрепленный в грубоватом, но функциональном наруче, который Рекс соорудил ему из подручных материалов – куска прочной синтетики и нескольких медных проводов, призванных «заземлять» излишки энергии. Он стал для Кая не просто Фокусом, а чем-то вроде талисмана, молчаливого, но всезнающего спутника, единственного свидетеля его самых сокровенных мыслей и страхов. Иногда, когда Кай держал его в руках, пытаясь сосредоточиться, ему казалось, что он слышит тихий, едва различимый шепот, исходящий из самой глубины фиолетового камня. Он видел мимолетные, калейдоскопические образы – все те же непонятные, но завораживающие символы, вихри разноцветной энергии, далекие, чужие миры, которые казались одновременно прекрасными и пугающими.

Единственным, кроме Зерека, с кем Кай регулярно общался, и то не по своей воле, а по воле случая, был Рекс. Ассимилянт-техник часто появлялся в тренировочном зале, то ли по заданию Ордена (чтобы контролировать прогресс «аномального объекта»), то ли, что было более вероятно, из собственного, неуемного любопытства. Он по-прежнему отпускал саркастические, а иногда и откровенно издевательские замечания по поводу «блестящих успехов» Кая в Ткачестве. Но в его голосе уже не было прежнего, холодного презрения. Скорее, это была манера общения, привычка, защитный механизм, скрывающий что-то другое. Что-то, чего Кай пока не мог понять.

Кай, поначалу настороженно, даже враждебно относившийся к Рексу и его колкостям, постепенно начал привыкать к его присутствию. Он чувствовал, что за показным цинизмом этого странного Ассимилянта, за его нарочитой грубостью скрывается что-то еще – возможно, глубоко запрятанная боль, или разочарование, или даже… понимание?

Однажды, после особенно неудачной тренировки, когда Кай, пытаясь создать более сложный энергетический Узор, не справился с потоком и едва не поджег себе волосы случайным выбросом пламени (Зерек лишь неодобрительно покачал головой, но в его глазах мелькнула тень беспокойства), он сидел на полу, подавленный, злой на самого себя, готовый разреветься от бессилия. Рекс, который молча наблюдал за этой сценой из своего угла, подошел и, к величайшему удивлению Кая, протянул ему флягу с прохладной, чистой водой.

«Держи, дикарь, – сказал он, его голос был на удивление лишен сарказма. – А то совсем спечешься. Зерек из тебя все соки выжмет, прежде чем ты научишься хотя бы зажигать спичку без риска устроить пожар. Он, конечно, К'зир, и ему виднее, но иногда мне кажется, что он слишком торопится. Или слишком боится».

Кай благодарно принял флягу и сделал несколько больших, жадных глотков. Вода была холодной и освежающей, как глоток жизни.

«Спасибо», – пробормотал он, вытирая губы тыльной стороной ладони.

Рекс сел рядом на пол, его механические суставы тихо щелкнули, издав едва слышный шипящий звук. «Непросто это, да? Ткачество. Я пробовал когда-то. Давно. Еще до того, как попал в Орден. Мой Резонанс – как у дохлой рыбы, пойманной в кислотной луже. Едва хватает, чтобы включать свой оптический сенсор без подзарядки. Так что пришлось сосредоточиться на том, что у меня получается лучше – ковыряться в железках, паять микросхемы и пытаться понять, как не взорвать очередной артефакт Архитекторов». Он усмехнулся, постучав