Тайна доктора Авроры - Александра Федулаева

Она доставала стеклянные банки и холщовые мешочки, ставя их на стол. Запах сухих трав наполнил кухню — горьковатый, терпкий, живой.

— Ты думаешь, травы в башне ещё годятся? — спросила я, глядя на её руки. — Мама собирала их так давно… Наверное, они уже потеряли свои свойства?

Элла вздохнула, перебирая сухие веточки мяты.

— Некоторые, может, и потеряли, дитя. Но многие, если правильно хранились, ещё могут быть сильными. А если нет… — она улыбнулась мне. — Мы с тобой насушим новых! Весна ведь, скоро всё зацветёт. Я тоже кое-что в травах понимаю, меня ещё моя бабушка учила. Не так, как твоя матушка, конечно, она была словно с природой сговорена, но кое-какие снадобья знаю.

Марс, до этого внимательно наблюдавший, вдруг мяукнул и потёрся об мои ноги.

— Мурррррр… — словно напоминая о чём-то.

— Марс? — я наклонилась и настроилась на его мысли. Точно. Как же я сама не догадалась. Спасибо. Что бы я без тебя делала?

— Элла, библиотека! — хлопнула я себя по лбу. — Я ведь видела там книги о растениях, наверно, отец покупал их для мамы! Редкие, по травам и медицине.

Элла кивнула.

— Вот видишь, Аврора? У тебя есть сокровища твоей мамы. И эти книги наверняка помогут тебе во всём разобраться. Но сейчас… Сейчас нам нужен отвар для лорда.

Мы работали молча. Под её руководством я отмеряла травы, заваривала их, следила за температурой. Элла всё время наблюдала, поправляла, иногда подсказывала, но не вмешивалась.

— Сейчас заварим, как леди Элизабет учила. На медленном огне. А ты пока посиди, отдышись. — Она ласково коснулась моей руки. — Не переживай так. Всё будет хорошо. Я сама прослежу, чтобы лорд выпил этот отвар. Утром и вечером. — Элла хитро подмигнула. — Уж он меня послушается, как миленький! Никуда не денется. Главное, чтобы ему полегчало.

Я посмотрела на неё и почувствовала огромное облегчение. С Эллой рядом, с маминым блокнотом в руках, я чувствовала себя не такой потерянной.

— Спасибо, Элла. Правда. Спасибо за всё.

Она улыбнулась и потрепала меня по щеке.

— Ты у нас вся в мать. Хотя, по правде, даже лучше. Только никому не говори.

Глава 15

С того самого утра, когда леди Агата решила, что девицы Рэдклифф должны предстать на балу в Эвервуде «прилично подготовленными», дом наполнился звуками шагов, возгласами танцмейстера и горестными вздохами горничных.

— Леди, я же прошу вас выставить локоток, как будто вы держите хрупкую чайную чашку, а не кочан капусты! — воскликнул пожилой танцмейстер с прусскими усами, слегка дрожащей походкой направляясь ко мне.

— Это не локоток, это преступление против грации, Аврора, — добавила леди Агата, крутясь возле нас, словно ястреб в поисках ошибки. Её взгляд был острым, а слова ранили точнее игл. Для неё любое моё движение, не соответствующее эталону леди из её учебников, было личным оскорблением. Идеалом, конечно же, была моя сестрица.

Фелисити сверкала, как фарфор. Её реверансы вызывали слёзы даже у чугунного подсвечника. Она исполняла па-де-бурре с такой же страстью, с какой запоминала имена всех возможных женихов в округе, их титулы и, что самое главное, их состояние. Казалось, она родилась с веером и блокнотом для записи потенциальных мужей.

Я же ощущала себя куклой, у которой отвалились и левая нога, и терпение. Особенно когда меня заставили петь какую-то слезливую песенку с нотной тетрадью в руках, словно я была в академии для заблудших аристократок. Памятуя о своих прошлых достижениях в музыке и пении, я была приятно удивлена, обнаружив, что могу издавать мелодичные звуки. Даже леди Агата одобрительно кивнула, что было равносильно получению медали.

— Улыбайтесь, леди Аврора, будто видите что-то приятное, например, вон ту прекрасную люстру, — инструктор по улыбкам (да, был и такой) пялился на неё в ожидании вдохновения.

— Она шатается, — заметила я, глядя вверх. — Если люстра упадёт, возможно, это будет первый весёлый момент за весь день.

Инструктор по улыбкам замер, его собственная улыбка медленно сползла с лица. Леди Агата издала возмущённый возглас. Марс, наблюдавший за происходящим с подоконника, фыркнул так выразительно, что танцмейстер обернулся в поисках недовольного гостя. Кошачье фырканье было единственным по-настоящему искренним звуком в этой комнате.

— Когда начнётся бал, ты, может, будешь делать реверансы вместо меня? — шептала ему я в перерывах между мучениями.

— Только если будет сырное угощение и я в смокинге, — мысленно отвечал его взгляд.

Так прошли эти дни, наполненные уроками, которые, казалось, должны были превратить меня в идеальную светскую леди, но только убеждали меня в тщетности этой затеи. Пока мы изнывали под гнётом этикета, Генри и лорд Эван Грэхем проводили дни на охоте. Они уезжали рано утром, когда туман ещё не успел рассеяться над полями, и возвращались лишь к ужину, усталые, но, как мне казалось, довольные.

Вечера за ужином были единственным временем, когда мы все собирались вместе. Стол лорда Рэдклиффа ломился от блюд, но атмосфера часто была напряжённой. Генри и лорд Эван обменивались фразами об успехах охоты, о собаках, о погоде. Это были редкие островки нормального общения. К сожалению, эти островки быстро накрывало цунами из комментариев моей мачехи и Фелисити.

— Ах, лорд Эван, как вы сегодня устали, наверное! — щебетала Мэриэн, склоняя голову. — Мой дорогой муж никогда не любил так долго оставаться в лесу. Он предпочитает тишину библиотеки.

— У лорда Грэхема, я уверена, гораздо более крепкое здоровье, матушка, — подхватывала Фелисити, томно глядя на Эвана. — Ведь будущему маркизу нужна выносливость!

Их разговоры неизменно сводились к титулам, наследству, правилам поведения в высшем свете и обсуждению, кто из местных аристократов считается «завидной партией». При этом они так умело обставляли свои реплики, что формально их нельзя было упрекнуть в неуместности. Но подтекст был очевиден: демонстрация Фелисити как идеальной кандидатки на роль будущей маркизы.

Генри в такие моменты, казалось, сдерживал себя, его лицо становилось скучающим. Лорд Эван отвечал вежливо, но лаконично. При этом я заметила, что его взгляд часто скользил по столу и останавливался на мне. Эти взгляды были задумчивыми, порой даже любопытными. Когда мне удавалось вставить реплику (что было редко, поскольку у меня получалось говорить только по делу и очень сдержанно), он иногда слегка улыбался. Это были короткие, искренние улыбки, которые резко контрастировали с натянутой любезностью Мэриэн и Фелисити.

Я старалась не смотреть на него слишком часто, боясь привлечь лишнее внимание, особенно со стороны мачехи. Но чувствовала его взгляд и ловила редкие улыбки. Это делало бесконечные уроки грации и пения чуть менее невыносимыми. Было странно видеть, как этот серьёзный, немногословный