Предатель - Энтони Райан

лишь подозрительно прищурился. Глядя, как он уселся, я понял, что под красно-бурой грязью и ссадинами у него лицо человека, которому уже за тридцать. Ветеран-наёмник, а не юнец, которого легко запугать. Такой человек, может, и не боится смерти, но и не стал бы наслаждаться смертью с тем рвением, как притворялся. А ещё я сомневался, что он не знает языка нанимателя.

— Ты ведь был в замке Уолверн? — спросил я, пристально вглядываясь ему в лицо. — Мы там убили много вергундийцев. Насколько я помню, они верещали, как резаные свиньи, не так ли, рядовой Тайлер? — бросил я через плечо.

— Скорее уж как ебущиеся кошки, — подбросил он. — А ещё молили о пощаде, когда мы их кончали.

Житель равнин пытался скрыть, что всё понял, но маленькая морщинка на его лбу и обиженно поджатые губы говорили о многом.

— Хватит, — сказал я, подняв руку, когда Адлар начал переводить. Вежливо улыбнувшись, я поднялся и вытащил два стула из кучи сваленной мебели. Опустившись на один, я жестом указал вергундийцу занять второй.

— Просто сядь, — бросил я, когда он так и остался лежать на боку, подозрительно нахмурившись. — И поговорим как мужчины, которым есть о чём договориться, а не как сердитые дети. Или… — я многозначительно повернул нож, — … можно закончить всё прямо сейчас.

Вергундиец, закряхтев, поднялся на колени, потом на ноги, и гордо выпрямился, прежде чем сесть на стул.

— Украденный тракиешь приносит только неудачу, — сказал он по-альбермайнски с тяжёлым акцентом. — Ты и сам это знаешь, ален-трахк.

Поскольку он очевидно не собирался переводить это явное оскорбление, я посмотрел на Адлара, приподняв бровь.

— «Ален-трахк» означает «раб женщины», милорд, — сказал жонглёр. — В кланах правят только мужчины. А тех, кто проявляет привязанность или уважение к женщинам, презирают.

«Раб женщины», подумал я, найдя в этом достаточно правды, чтобы ухмыльнуться. Впрочем, Эйн и Вдову эти слова не развеселили.

— Значит, мы рабы? — спросила Вдова, отходя от барной стойки и поднимая короткий боевой молот. Как бы тревожно это ни выглядело, меня больше беспокоил вид Эйн, которая отложила перо, и на её лице проступила знакомая пустая решимость.

У меня хватало жизненного опыта, чтобы предчувствовать ситуацию, которая вот-вот перерастёт в насилие, и потому я рявкнул:

— Все вон!

Лилат вышла первой, Адлар следом, не потрудившись скрыть на лице облегчение. Мне пришлось выдержать суровые взгляды Тайлера и Вдовы, прежде чем они соизволили выйти следом, а Эйн так и осталась сидеть и безо всякого выражения смотрела на вергундийца.

— Он плохой, — заявила она в ответ на мой многозначительный взгляд. — Уж я-то вижу.

Она очень узко понимала определение «плохой», но в её восприятии я не сомневался. Каким бы бесстрашным воином этот человек ни был, он оставался жестоким негодяем. Список его преступлений получился бы длинным, включая такие, за которые он заслуживал судьбы Эрчела. Но всё же, мне ещё нужно было побеждать в войне, а, как неоднократно доказал Тайлер, даже негодяи бывают полезны.

— Я знаю, — сказал я. — Но он нужен Леди.

Вергундийцу, несмотря на его пренебрежительное отношение к женщинам, хватило ума не смотреть Эйн в глаза, когда она шла к двери. Он заговорил, только когда она покинула постоялый двор.

— Ты правда позволяешь ей оскоплять мужчин? — По всей видимости было хоть что-то, чего эти жители равнин боялись больше смерти.

— Ты так говоришь, будто я мог бы её остановить, если бы захотел, — сказал я.

Вергундиец что-то прошептал, опустив голову, и пошевелил связанными руками, что я воспринял за ритуал. «В конце концов, достаточно просто пригрозить отрезать ему яйца», решил я, а потом пихнул его по ноге сапогом.

— Думаю, мы уже достаточно ходили вокруг да около, — сказал я. — Ты наёмник. У всех наёмников есть цена. Как я понимаю, за голову Помазанной Леди Божий капитан предложил поистине высокую цену. Ты же знал, что он отправил тебя с твоими братьями на верную смерть?

— Цена соответствовала риску, — ответил он. — Тот священник, который единственный остался в вашем дьявольском городе. Он показал нам сундук золота. Все богатства вашего Ковенанта. Он торжественно пообещал, что сундук отправят нашим кланам, как только дойдёт весть о… — Он запнулся о какое-то нелестное прозвище, которое собирался произнести, и его взгляд скользнул к двери, за которой видно было, как Эйн лениво швыряет камни в груду трупов. — О смерти твоей женщины-вождихи. Такие богатства сделали бы мой клан великим.

— Поэтому вы пришли на запад продавать свои навыки? Чтобы обогатить свои кланы?

Это его искренне озадачило.

— А зачем же ещё? Клан — это всё.

— Даже если священник не соврал, золота для ваших кланов уже не будет. Но… — я наклонился вперёд, чтобы он наверняка увидел решимость на моём лице, — его всё ещё можно заработать. На самом деле, вдвое больше, чем предложил священник. Золота хватит, чтобы вернуться на равнины, где тебя будут прославлять за богатства, которые ты принесёшь.

— Тебе нужно знание. Где капитан поставил дураков, которых называет воинами. Как глубоко он копает свои бесполезные траншеи.

— Нет. Всё это мне уже рассказал мой друг с рожей как у хорька. А от тебя мне нужно кое-что другое.

* * *

Ночь превратила огромный шпиль собора мученика Атиля в зловещий чёрный шип, а на его зазубренных стенах с контрфорсами мерцали россыпи абстрактных теней от множества костров, усеивавших город внизу.

— По крайней мере, нашу цель из вида никак не упустить, — сказал я, поворачиваясь к фигуре в доспехах, присевшей возле меня. — Да, капитан?

По-юношески красивое лицо Дервана покрывал слой сажи, и ею же были перепачканы его доспехи, как и доспехи его людей. Они лежали в длинной траве на южном берегу реки Флетвей — мелкого, но протяжённого притока Силтерна, снабжавшего водой священный город. С нами была вся Разведрота и около сотни тщательно отобранных добровольцев с подтверждённым боевым опытом из основного корпуса священного похода. Всего около четырёх сотен — ничтожное количество для штурма укреплённого города, по крайней мере, в обычных обстоятельствах. К счастью, этого должно было хватить, если мой вергундийский перебежчик выполнит свою чрезвычайно дорогостоящую задачу.

Священный поход тем днём подошёл к Атильтору на расстояние удара и немедленно расползся лагерем, который вытянулся широким полукругом на восток и на запад. В соответствии с приказами, они полностью выглядели как армия, которая готовится к осаде. В близлежащем лесу вырубили деревья, выкопали позиции для обстрела, и всё это сопровождалось какофонией грохота, обозначавшего строительство осадных машин. С наступлением первых сумерек я по широкой дуге повёл вооружённых людей Дервана и свою усиленную роту вокруг западной