Предатель - Энтони Райан

окраины города. Добравшись до реки, мы упали в высокую траву, проползли несколько сотен ярдов и оказались в пределах видимости земляных насыпей оборонительных сооружений, примыкающих к берегу. Я знал и от Тайлера, и от перебежчика, что Божий капитан поставил большую часть своих наёмников здесь, на ровной местности, которая представляла собой наиболее вероятное направление атаки, но также и лучшее поле для убийств, где могут развернуться лучники.

Штурмовать самую сильную точку противника было против любой военной логики, о которой я только читал или слышал. Гораздо лучше осадить город и морить голодом войско Совета, пока те не сдадутся. Однако у священного похода с каждым днём утекали силы, и зима стояла на носу, так что этот вопрос нужно было решать быстро. В эту ночь я многое поставил на обещание вероломного наёмника, и Уилхем не преминул на это указать.

— Потерпишь поражение, и всё пропало, — сказал он во время краткой беседы с Эвадиной перед тем, как я отправился в путь. — Этот Тессил наверняка поймёт, что мы поставили всё, на что ставить не стоило, тут же снарядит вылазку и прикончит нас.

— Уил, никакого поражения не будет, — заявила Эвадина, спокойно улыбаясь. — План Элвина надёжен, и я его полностью поддерживаю. Подготовь своих всадников и собери верующих. Я хочу с ними поговорить.

Я застал лишь часть проповеди, поскольку мы уже уезжали. Её голос опять проникся той странной способностью заставлять каждого слушателя чувствовать, будто бы она говорит исключительно ему. Когда она их благословляла, собравшиеся участники похода превратились в восторженную, обожающую толпу. Если бы меня не настолько сильно поглощала моя собственная форма преданности этой женщине, я мог бы усмотреть в их лицах сходство с разинувшим рот и выпучившим глаза пьяницей, внезапно получившим избыток выпивки, в которой ему давно отказывали. Для многих эта проповедь стала единственной наградой за все те мили, что они маршировали во имя неё. И всё же я знал, что многие, если не все, сочли себя сверх меры богатыми только оттого, что услышали, как Помазанная Леди говорит в этот благоприятнейший миг.

— Я не просила об этом, — начала она, — и этого не желала. Ни один истинный служитель Ковенанта не пожелает оказаться в таких обстоятельствах. Мне мучительно стыдно идти войной на этот город, превыше всех прочих. Но это мучение я вынесу, как вынесу любое бремя на службе примеру мучеников и благодати Серафилей. А теперь я должна спросить о том, какое бремя желаете нести вы…

Остальное я уже не слышал, ведя свою Дурацкую Надежду в потенциально самоубийственный поход, но возгласы, раздавшиеся вскоре после этого, ясно дали понять, что Помазанная Леди в очередной раз продемонстрировала свой дар без усилий воодушевлять паству до готовности добровольно принести себя в жертву.

— Помните, — предупредил я Дервана, пока мы ждали сигнала с молчаливых курганов впереди, — не всякий солдат в войске Совета — наёмник. Некоторые — ярые ортодоксы и с радостью умрут за своё дело. Если увидите, что вам сопротивляются, не оставляйте в живых. Фанатик, который бросит меч, скорее всего, снова его поднимет, как только повернётесь к нему спиной.

Лицо юного капитана нахмурилось ещё сильнее, и я почувствовал определённое отвращение в изгибе его чёрной от сажи губы.

— Милорд, вы хотите, чтобы я игнорировал обычаи войны?

— Обычаи войны. — Я сдержал смешок и покачал головой. — Леди герцогиня уверяла меня, что вы, сэр, повидали битвы. Если так, то вы должны были уже выучить, что обычаи лучше оставить для двора и танцев.

— Только не для меня, — настаивал Дерван. — Я не запятнаю свою честь убийством, и мои люди тоже.

Я покосился на него, не в силах сдержать вопрос, порождённый недоумением:

— Где именно она вас нашла?

Капитан напрягся.

— Герцогиня Лорайн в милости своей любезно снизошла и отметила мою верную службу на Поле Предателей.

— Насколько я помню, там ваш прошлый герцог с радостью выносил смертный приговор пленникам. Капитан, вы в тот день сами рубили головы?

Он стиснул зубы и медленно прохрипел ответ, что говорило о быстро истекающем терпении:

— Нет, не рубил.

Я бы насмехался над ним и дальше, но вид пылающего факела на укреплениях положил конец этим развлечениям.

— Ладно, — сказал я, приподнявшись на корточки. — Вы скоро получите немало возможностей испытать свои принципы. Как только мы расчистим траншеи, стройте свою роту клином и направляйтесь к южным укреплениям.

— Я знаю план, — бросил он, а потом презрительно добавил: — милорд.

— Тогда, блядь, исполняйте.

Я пошёл вперёд, трогая руками за плечи разведчиков и ветеранов-добровольцев, и остановился возле Лилат. Я пытался настаивать, чтобы она не принимала участия в этом деле, но на этот раз её было не переубедить.

— Свою задачу понимаешь? — спросил я её по-каэритски.

— Найти здание с книгами, — сказала она, поднимая лук. — Охранять его.

— И? — добавил я, кивая на дюжину лучников за её спиной. Они представляли собой браконьеров и охотников, набранных из рядов священного похода, и все умело обращались с луками, но не настолько хорошо, как она.

— Оставаться с этими ишличен, — ответила Лилат, угрюмо пожав плечами. Ей не нравилась перспектива в минуты опасности оставаться вдалеке от меня.

— Книги важны, — сказал я ей. — Я больше никому не могу доверить такую задачу.

Она соизволила недоверчиво ухмыльнуться, прежде чем я отошёл и занял место во главе личного состава Ковенанта. Вдова подошла справа от меня, Тайлер слева, а Адам Спиннер позади. Жонглёру, видимо, было не по себе в поношенной бригантине — он постоянно ёжился и оттягивал воротник с натёртой шеи. Он утверждал, что не умеет пользоваться мечом, и потому я вооружил его крепким топориком и выдал недвусмысленные наставления относительно его роли этой ночью:

— Твоя единственная задача — охранять мою жизнь. Не отходи от меня больше, чем на ярд. Чтобы не подпускать врагов, используй свои ножи, а топорик — только если они закончатся.

Он в знак согласия так улыбнулся, словно его сейчас стошнит, но сумел удивить меня тем, что его не вырвало ни на марше, ни во время ожидания. Остальные под моим началом выстроились в форме наконечника стрелы. Нашу обычную лёгкую, но прочную одежду сменил разнородный комплект доспехов, пластин и толстой кожи для боя. Как и у Дервана, мои доспехи были перепачканы сажей, а всевозможные ремни смазали, чтобы предотвратить предательский шум. Тем не менее, когда я двинулся вперёд, некоторые из них издали слабый скрежет.

Мы пробежали до укреплений не больше пары сотен шагов, хотя показалось, что намного больше. Несмотря на всю уверенность, которую я демонстрировал в отношении