Проклятие Железного Лика - Вадим Носоленко

Фенрир, его верный заместитель и старейший друг, заметил эти изменения раньше других. Он видел, как их предводитель проводит долгие часы в одиночестве, глядя на восток, где вечерний туман клубился над Пограничными топями — зыбкими землями на границе королевства. Он видел, как Железный Лик изучает древние тексты, привезенные из руин Старого Города, и странные артефакты, собранные за годы странствий. Он видел, как тот иногда замирает, прислушиваясь к чему-то, что не слышал никто другой.

В тот вечер, через месяц после битвы в Ущелье Скорби, Железный Лик созвал совет командиров Легиона в центральном зале Цитадели Свободы — древней крепости в центре Вольнограда, некогда служившей королевским дворцом, а теперь ставшей штаб-квартирой новой власти.

Высокие сводчатые потолки с фресками, изображавшими сцены из истории Нисенхейма, гобелены на стенах, мраморные колонны — все напоминало о былом величии династии Родериков. Но теперь здесь собрались совсем другие люди — не напудренные аристократы, а жёсткие воины, прошедшие огонь и кровь.

Карн Одноглазый с новым шрамом через всю щеку — подарком каскадийского легионера. Лирика с левой рукой на перевязи — следствие вражеской стрелы, задевшей сухожилие. Хозяин Шёпота, вечно невозмутимый, со своей козлиной бородкой и глазами, скрывающими больше тайн, чем все дипломаты старого королевства вместе взятые. Тень, как всегда, в глубоком капюшоне, из-под которого виднелись только бледные губы, сегодня изогнутые в странной полуулыбке. Генерал Аркас, постаревший за месяц после битвы на десяток лет, со спиной, прямой как копье, и взглядом, острым как меч.

Все они ждали, пока Железный Лик займет свое место во главе стола. Но он не спешил, медленно обходя зал, проводя металлическими пальцами — ещё одно изменение, произошедшее после Ущелья Скорби— по стенам, как будто пытаясь почувствовать саму историю, впитавшуюся в камень.

— Нисенхейм стоит на пороге новой эры, — наконец произнёс он, и его голос, изменившийся после поглощения банши, эхом отразился от древних стен. Теперь в нём звучали нотки, которых раньше не было — вибрирующий резонанс, словно говорили одновременно несколько существ, использующих одно горло. — Каскадийцы отброшены за границы, король мёртв, церковь Святой Катарины лишена власти. Впервые за тысячу лет народ сам определяет свою судьбу.

Он повернулся к командирам, и янтарный свет из глазниц его маски, казалось, стал ярче в полумраке зала.

— Но мы лишь в начале пути. Истинная битва ещё впереди.

Фенрир нахмурился.

— Ты говоришь о каскадийцах? Они не вернутся, по крайней мере, не скоро. Не после того, что мы сделали с их армией.

Железный Лик покачал головой, и маска приобрела задумчивое выражение — тонкие морщинки появились в уголках глазниц, металлические губы сжались в прямую линию.

— Я говорю о враге более коварном, чем любая империя. О враге, который живёт внутри каждого из нас, — он обвёл взглядом присутствующих. — Жажда власти. Коррупция. Предательство. То, что уничтожило старый порядок, может уничтожить и новый, если мы не будем бдительны.

Это была странная речь для человека, который обычно говорил конкретно, по существу, избегая философских рассуждений. Командиры переглянулись, не совсем понимая, к чему он клонит.

Генерал Аркас, привыкший к дисциплине и чёткости старой военной школы, откашлялся.

— Мой командир, народный совет ждёт указаний относительно новой структуры управления. Многие провинциальные лорды выразили готовность присягнуть Легиону, но они хотят знать, кто будет во главе.

— Кто будет во главе, — эхом повторил Железный Лик, словно пробуя слова на вкус. — Вот в этом и заключается проблема. Люди всегда ищут лидера, фигуру, на которую можно возложить ответственность… и вину.

Он снова начал ходить по залу, скрестив руки за спиной. Полы его чёрного плаща с серебряной отделкой — подарок благодарных ткачей Вольнограда — шелестели по мраморному полу, словно шёпот призраков.

— Я много думал об этом. О власти. О её природе и искушениях, — продолжил он. — И я пришёл к выводу, что концентрация власти в руках одного человека или группы людей неизбежно ведёт к тирании. Будь то король, церковь или… Легион.

Последние слова вызвали волну недоумения среди командиров. Эти люди посвятили годы созданию и укреплению Легиона, видя в нём не просто армию, а новый порядок, более справедливый, чем старый.

— Ты предлагаешь распустить Легион? — в голосе Карна Одноглазого звучало неприкрытое возмущение. — После всего, чего мы достигли?

— Нет, — Железный Лик остановился, глядя на свои руки — человеческие по форме, но металлические по сути, серебристая поверхность отражала тусклый свет факелов. — Я предлагаю трансформацию. Эволюцию. Легион должен стать не правителем, а защитником. Не судьёй, а мечом справедливости. Он должен служить народу Нисенхейма, а не властвовать над ним.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов и далёким гулом города за стенами цитадели. Командиры обдумывали слова своего лидера, пытаясь понять, что стоит за этой неожиданной философией.

— А кто будет править? — наконец спросил Хозяин Шёпота, поглаживая свою козлиную бородку. — Если не мы, то кто? Торговцы? Аристократы? Крестьяне?

— Все, — просто ответил Железный Лик. — Народный совет из представителей всех сословий. Выборные старосты в деревнях. Магистраты в городах. Система сдержек и противовесов, где никто не имеет абсолютной власти.

Идея была настолько революционной, настолько чуждой всему, что знал Нисенхейм за тысячелетнюю историю, что на лицах командиров отразилось искреннее недоумение. Даже Фенрир, обычно первым поддерживающий своего друга и лидера, казался озадаченным.

— Это… утопия, — медленно произнёс генерал Аркас. — Теоретически звучит благородно, но практически… Люди нуждаются в сильной руке, в ясной иерархии. Без этого начнётся хаос.

— Возможно, — Железный Лик склонил голову. — Но я верю, что люди способны на большее, чем просто следование за сильным лидером. Они способны взять ответственность за свою судьбу. И наша задача — создать для этого условия.

Он повернулся к большой карте Нисенхейма, висевшей на стене — детальному изображению королевства с его горами, реками, городами и границами.

— Я разработал план трансформации. Детали в этих документах, — он указал на стопку пергаментов на столе. — Изучите их. Внесите свои коррективы. Через три дня мы представим его Народному совету.

Командиры кивнули, хотя по их лицам было видно, что большинство остаётся скептически настроенным к этой идее. Но никто не решился открыто возразить — авторитет Железного Лика после битвы был непререкаем.

— А теперь, — продолжил он, и в его голосе появились нотки усталости, — есть ещё кое-что, что я должен сказать. Что-то личное.

Он сделал