Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

– Максимка! Максимка, сынок, помоги!

Под довольный хохот немцев Максимка наконец бросился к избе.

Демьян закончил свой заговор, неуверенный, что тот вообще подействует без свечей и ткани. Он забросал нож, которым обычно срезал грибы, землей и сидел в ожидании результата. Закурил, втянул с удовольствием душистый дым самосада, устало приземлился на траву. Потер занывшую вдруг култышку на месте безымянного пальца – вспомнились фронтовые байки про фантомные боли.

И лишь тогда понял, что ученика рядом нет.

– Максимка! Хлопчик, ты где?

В ответ из непроницаемо темной чащобы недовольно ухнула сова. Он тяжело поднялся на ноги, выбросил самокрутку. Захомутал-таки заложный Максимку. И где его теперь шукать?

Демьян рванулся сквозь лес, раздвигая ветви лапника, стараясь бежать по тропе и разглядеть следы, оставленные мальчиком. Вот ветка сломанная, вот шишка раздавленная. Близко он, близко! Со стороны поля опять раздался громкий звук марша, на этот раз «Эрика» – его он не раз слышал, будучи партизаном – любила немчура под музыку позверствовать. Демьян потряс головой, твердя себе – это все морок, морок, это все ненастоящее. Зна́ток предполагал, что мертвец будет его морочить, но одно дело понимать разумом, а совсем другое – сердцем. Вблизи раздался звук проезжающего мимо «Айнхайтса» – рев этого мотора он бы узнал из тысячи. Демьян припал на колени, пошарил в поисках оружия. У него была одна лишь клюка. И то хлеб.

Хлопнула дверь автомобиля (какие автомобили вообще ездят по глухому лесу?), и чужой голос властно произнес по-немецки:

– Haben gerade noch einen Jungen getroffen.3

– Ja, man sieht – er liebt seine Mutti 4,– ответил ему другой голос. – Na dann – selberschuld.5

Демьян скрипнул зубами, удобнее перехватив клюку. Судя по всему, немцы были совсем рядом – рукой дотянуться. Один из фрицев пристроился к кусту – видимо, помочиться. Зажурчала струя. Ну, немчура, держись.

Демьян хотел было выскочить и врезать клюкой тому, что поближе, но в последний миг передумал: толку морок палкой колотить? А вот на Максимку могли вывести.

Он сидел тихо, стараясь не выдать своего присутствия – как-то сами собой вспомнились все партизанские навыки, все те дни, проведенные в лесу, когда он, будучи мальчишкой на пару лет старше Максимки, воевал с фашистами.

Немец наконец закончил свое грязное дело, отошел, вновь хлопнул дверью и отдал приказ второму (наверное, водителю). Машина затарахтела, тронулась по лесу, непонятно как виляя среди стволов деревьев, расстояние между которыми не превышало трех шагов.

Демьян шагал следом, стараясь держаться в кустах. Он видел автомобиль, разгоняющий фарами темень, – тупоносый немецкий «Айнхайтс», отличный внедорожник.

«Маета гэта усе, – уговаривал себя зна́ток. – Не може так „Айнхайтс“ по лесу ездить». Но не отпускало жуткое ощущение, что все взаправду, что война не кончилась, а все остальное ему лишь привиделось – и Купава, предложившая немыслимое ради Победы, и заколотый штык-ножом оберст, и сама она – Великая Победа, за которую он каждое Девятое мая выпивал пару рюмок водки…

А была ли она, Победа?.. Можно ли вообще победить их, сжигающих заживо целые деревни, разбивающих черепа младенцев, насилующих молодых девок? Ощеривших острые зубья штыков, украшенных свастикой? Как победить зубастый механизм с мотострелковыми батальонами, с воющими над головой самолетами, вооруженными до зубов веселыми солдатами, похожими на явившихся из Пекла бесов? Была ли Победа?

«Да як, як можно победить самого Сатанаила?» – вспомнились ему его же собственные слова.

«Айнхайтс» взрыкнул двигателем и остановился. Демьян увидел залитую светом поляну: света было так много, будто над головой сияло солнце или горели прожекторы. Посреди поляны был вырыт глубокий ров. В него вереницей спускались люди, много людей – все грязные, без одежды. Если кто-то поскальзывался на глине, его поддерживали другие. И стар, и млад – не виднелось ни единого мужчины, одни женщины, старики и дети.

– Постойте! – воскликнул Демьян, но на него никто не обратил внимания. – Пачакайте, братцы! Вы чаго творите? Вы куды?

А они продолжали спускаться. Когда один крепкий еще старик заартачился, его саданул прикладом по лицу фашист, стоявший у края рва (только сейчас Демьян обратил внимание на фрицев, окруживших ров). Старик упал прямо на груду людей, те зашевелились, не отталкивая его, а наоборот – впуская в свои объятия, пускай и оголенные, но не униженные, не раздавленные, просто молча принимающие надвигающуюся смерть. Дети вопили пуще всех, а голые матери пытались их успокоить, закрывали ладонями глаза. От детского воя трепетали листья в лесу, но птицы молчали, лишь нетерпеливо перебирали лапками по ветке вороны – так много, что деревья казались черными.

Из «Айнхайтса» вышел офицер в черной приталенной форме и кожаном плаще, рослый и белобрысый. На плечах погоны гауптмана. Он зыркнул из-под фуражки, украшенной орлом, и коротко скомандовал:

– Zugig-zugig! Söldner! Bereit halten! 6

Безликие солдаты, черт которых Демьян не мог различить, вскинули оружие. Их каски ярко блестели в нездешнем свете, и лица немцев казались бесстрастными алебастровыми масками.

За спиной командира Демьян увидел другого, молоденького унтер-офицера. Тот дрожал, глядя широко раскрытыми глазами на людей в яме; прошептал что-то белобрысому на ухо, тот отмахнулся. Унтер повысил голос:

– Herr Hauptmann, das sind doch Zivilisten! Was tun wir? Wir gehen vor Gericht! 7

– Lesen Sie noch einmal die Erlass über Ausübung der Kriegsgerichtsbarkeit im Gebiet «Barbarossa», Untersturmführer Hirschbeck! Diese Zivilisten helfen den Partisanen, wir haben jedes Recht darauf. Also jetzt keine Angst vor dem Militärgericht! 8

– Aber was ist mit dem obersten Gericht, herr Hauptsturmführer? 9 – унтер кивнул подбородком вверх, в небо. – Gilt es dort auch eine Kriegsgerichtsbarkeitserlass? 10

Гауптман оттолкнул унтера, подошел ближе к краю ямы и зычно скомандовал солдатам:

– Feuer! 11

Застрекотали «шмайссеры». Люди повалились друг на друга, как тряпичные куклы; те, кому повезло не попасть сразу под пули, пытались укрыться под телами сыновей, матерей, жен и отцов. Пули пронзали тела людей насквозь, кто-то тщился отползти; солдаты подскакивали к ним и добивали короткими очередями сверху, наклонив автоматы. Если один из несчастных продолжал дергаться, офицер метким выстрелом добивал его из пистолета в голову. Несколько человек, отчаявшись, дернулись к краю. Демьян увидел Максимку – пацан карабкался по телам, разинув рот, и порывался проникнуть в брешь между двумя солдатами. Тут один из фрицев обернулся, заметил