Дьяволы - Джо Аберкромби

Кто-то кричал снаружи, скрежет металла, звуки рожков и мычание — как пожар на ферме — грохот чего-то тяжёлого в ворота, меньший из двух стражников вздрагивал от каждого удара. Служанка держалась рядом с ним, чепец перекошен, слезы текут по лицу. Она сжимала мешок, где были гребни, масла и красивые пудры, которые внезапно стали реликвией исчезнувшего мира. Похоже, Алекс была не единственной, чьи планы рухнули.

Евсевий добрался до задней двери, прислонился к стене с камином, положил руку на задвижку. Очень осторожно приоткрыл — полоска света проскользнула по его лысой голове, когда он выглянул наружу. Он кивнул хозяину.

Герцог Михаэль облизнул губы, тихо сказал:

— Держись поближе ко мне. — он огляделся, когда Евсевий шире открыл дверь. — И приготовься бежать...

Внезапно обе деревяшки в камине одновременно ярко вспыхнули, и дверь сорвало с петель.

Сквозняк хлестал Алекс по лицу её же волосами, низкая комната наполнилась безумным светом.

Герцога Михаэля отбросило как игрушку, его меч со звоном отлетел в угол.

Служанка взвизгнула, уронив мешок, бутылки и порошки рассыпались.

Женщина проскользнула через обожжённый дверной проем. Она была очень высокой и очень худой, носила мантию, расшитую стрелками и кругами рун, её глаза сияли отражениями огоньков, которые теперь горели по всей комнате. Никто не смог бы сильнее походить на колдунью.

— Я не помешала, да? — спросила она, когда Алекс отступила назад, споткнулась о подол и растянулась на полу.

Больший стражник что-то крикнул, шагнув вперёд, а затем весь сразу вспыхнул, его отмеченный святыми кругами плащ загорелся, волосы завились, закрутились и разметались, как горящая солома.

Жгучие линии пронзили темноту. Служанка завизжала, забилась на земле, её ноги горели. Меньший стражник повернулся, чтобы убежать. Колдунья указала на него, и он упал, пополз, его доспехи засияли, как подковы на наковальне кузнеца, затем его плащ загорелся, пока он извивался, выл и царапал себя, пар клубами валил от его спины.

Алекс поползла на заднице через беспорядок из разбитых бутылок служанки, просто не имея достаточно воздуха, чтобы закричать, задыхаясь от вони угля и горелой плоти, и от цветочных нот разлитых духов.

В её потной руке всё ещё был кинжал, но она так и не подумала им воспользоваться. Да и держала только позабыв, как разжимать кулак.

Яркие глаза колдуньи метнулись к ней, и она улыбнулась:

— Куда собралась?

Брат Диас молился.

Бессчётный раз по кругу. Молитвы для монаха, в конце концов, как камни для каменщика — без них нельзя сделать работу. При монастыре он ходил в часовню на рассвете, в полдень и вечером, иногда вёл службу для местных жителей, провёл пару крещений, одни немного разочаровывающие похороны. Но он также много молился в уединении — с просьбами оставить след на земле, заставить братьев ревновать, заставить мать гордиться — и как ему нравилось верить, он действительно всегда был довольно хорош в этом. Заслуженно хвалил себя за глубокое знание псалмов.

Только в этот момент смертельного ужаса он понял: его уста, возможно, и произносили слова, но его сердце никогда не участвовало.

Сейчас его сердце участвовало.

— О Боже, — выдохнул он, сжав руки в дрожащий кулак и обратив взгляд к плюющимся небесам, — О, Отец, о, свет мира, ниспошли Свой очищающий огнь и избавь нас от тьмы.

Ворота гостиницы сотряслись от сокрушительного удара, ещё один здоровенный кусок отлетел сзади и, отскочив через двор, ударился в несчастливую повозку.

— Ждать! — прорычал Якоб из Торна.

Как кто-то может спокойно «ждать», когда на него нападают существа, которые не были ни человеком, ни животным, а нечестивым слиянием обоих? Изуродованный труп зарубленного герцогом существа лежал в луже крови. Он, несомненно, ходил на двух ногах, владел человеческим оружием, но эти глаза, всё ещё уставившиеся в небо, несомненно, были лисьими. Дыхание Спаситель, эти пушистые уши!

Брат Диас упал на колени в грязь, сжимая деревянный круг, который носил на шее, символ Спаситель, через который можно пройти на небеса.

— О, Святая Дочь, о благословенная жертва, в Твоей бесконечной милости защити нас.

Огромная фигура с пластинами шипастой брони взобралась на парапет и замахнулась чудовищным топором на двух папских гвардейцев. Брат Диас сначала подумал — это рогатый шлем, но теперь, прищурившись сквозь морось, удостоверился, что рога растут прямо из головы. Чудовище заорало в дождь и следующим взмахом сбило вопящего стражника со стены в ливне кровавых брызг.

Если человечество было создано по образу и подобию Бога, какие чудовищные искажения Его святого замысла были перед ним? Брат Диас видел такие вещи в неканонических томах монастырской библиотеки, но всегда это были далёкие от праведного света Церкви скрывающиеся на краях карты догадки, где картограф просто рисовал что вздумается.

Он пошарил под воротником и вытащил серебряный флакон, священную кровь Святой Беатрикс, и сжал вместе со святым кругом. Очевидно, ему нужна была каждая частичка божественной помощи, которую можно получить:

— О, благословенная Святая Беатрикс, одолжи мне свою непобедимую веру, свою бесстрашную храбрость. Прости мою слабость и будь рядом со мной во время испытаний моих.

Кто-то закричал. Один из стражников, раненный стрелой, упал со стены и пробил односкатную, покрытую соломой крышу сарая, и теперь валялся в обломках, слабо постанывая. Что-то перепрыгнуло через стену на дорожку рядом с ним. Женщина с луком в руках, ещё одним за спиной и по крайней мере тремя колчанами стрел, перекинутыми через плечо. Плечо было обычным, зато ноги оказались большими, длинными и противоестественно изогнутыми, как у кролика.

Это была не твердыня крестоносцев, укреплённая Белым Искусством верующих, а лишь плохо сохранившаяся гостиница с осыпающимися стенами едва ли выше человеческого роста. Брат Диас зажмурил покалывающие глаза и молился горячее, чем когда-либо прежде, слезы текли уже непрестанно.

— Знаю, я — недостойный сосуд, запятнанный похотью и развратом, но наполни меня Твоим благословенным светом, не дай мне устрашиться, не дай мне...

При последнем сокрушительном ударе один из кронштейнов оторвался со столбом пыли, расколотый засов отлетел, разломанные ворота содрогнулись и вытянулись. Молитвы замерли на губах брата Диаса.

Якоб из Торна стоял в проёме открытых ворот, седой и упрямый, как согнутое ветром дерево, казавшийся карликом по сравнению с чудовищем, которое нагнулось, проходя под высокой аркой.

Огромный зверь в ржавой кольчуге с большой шипастой дубиной в мохнатых кулаках. Козлоногая, козлоголовая, козлорогая мерзость, ощетинившаяся оружием. Чудовище вытянуло шею, выкатило узкие жёлтые козьи глаза и издало яростное, громовое,