Дьяволы - Джо Аберкромби

— Ах! Как мило с твоей стороны присоединиться к нам. — Он шагнул к ней, даже не потрудившись вытереть свой меч, с острия которого капало. — Я — герцог Марциан. Младший сын императрицы Евдоксии.

Позади него старый рыцарь рухнул лицом в грязь. Алекс посмотрела в глаза монстров вокруг неё. Безжалостные животные глаза и ещё более безжалостные глаза человека, их лидера. Она ничего не сказала. Она не была уверена, что рот ещё работает.

— Я извиняюсь за этих... созданий моей матери. — Марциан оттолкнул локтем мужчину с узкими кошачьими глазами, носившего перекрещенные пояса со вдетыми ножами. — Они пахнут так же отвратительно, как и выглядят, они именно такие дикие, как ожидалось, но удивительно преданные. Понимаешь ценность преданности, имея такую семью, как у нас.

— Нас? — удалось промямлить Алекс. — Вы меня спутали… с кем-то другим. — она попыталась улыбнуться, но в итоге вышла неуверенная гримаса. — Я никто. Я ничто...

— У Папы другое мнение. — Марциан вытащил что-то, хранившееся между двумя кинжалами за поясом. Свиток. Он поднял его, позволяя развернуться под тяжестью вычурной печати. ​​Алекс, конечно, не могла прочитать, но она знала, что там написано. Она слышала, как кардинал Бок это диктовала. Папская булла, подтверждающая её права. Одна из копий, о которой никто не должен был знать, пока та не доберётся до Трои.

Алекс показалось, что все услышали, как она сглотнула.

— Вот именно. — взгляд Марциана презрительно скользнул по бумаге, затем ещё более презрительно по Алекс. — Ты. Давно потерянная принцесса Алексия Пирогенет. Моя кузина, рожденная в пламени. Является. Единственным законным наследником Змеиного трона Трои. — он скривился. — моего, хренового трона.

Герцог Михаэль был мёртв. Стражники Папы были мертвы. Якоб из Торна был если не мёртв, то определенно на полпути. Брат Диас сгорбился в грязи, сцепив руки и слабо покачиваясь, возможно, мёртв, просто не осознавая этого. Честно говоря, он не казался особенно полезным и в лучшие времена.

— Я знаю. — Алекс поняла, что всё ещё сжимает кинжал со змеиной рукоятью, и отшвырнула его, отступила и подняла руки. — Это шутка. — снова умоляет вернуть ей жизнь. По крайней мере, у неё теперь хватало практики. — Никто лучше меня не знает, какая это нелепая шутка!

Она споткнулась о труп, зацепилась одним подбитым мехом сапогом за другой и неуклюже приземлилась на жопу. Марциан фыркнул от смеха. Самое печальное, она тоже рассмеялась. Невольный смешок. Они собирались убить её, а она смеялась вместе с ними.

— Я не принцесса! — она нырнула обратно в грязь, голос стал высоким, жалким, ноющим. — Я воровка! Я согласилась только, чтобы убежать от долга. Трёх долгов! Я — кусок говна. Что я буду делать с троном? — она смеялась и плакала одновременно, каблуки шаркали по кровавой грязи. — Я продаю поддельные реликвии в Святом Городе! Я обманываю паломников и заманиваю туда, где их ограбят. Я украла гребень! Смотри! — и она вытряхнула его из рукава в грязь. — Я не знала, что ещё с ним делать. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Никому не надо беспокоиться обо мне...

— Если только ты не паломник, да? — сказал Марциан, и существа издали шум, состоящий из гогота, фырканья, пронзительного крика, невнятной речи, словно хохот, смешанный с общим кормлением на ферме. Младший сын Евдоксии пошёл к ней, положив красный меч на плечо, как землекоп мог бы положить лопату, и зловещие шпоры на его окованных каблуках звенели при каждом шаге. — Дело в том, что ты предлагаешь мне кучу жалкого отчаяния и презренной трусости, но я не получаю ни малейшего повода не убивать тебя. Очевидно, ты должна умереть. — её спина ударилась о стену гостиницы, и больше идти было некуда. Марциан презрительно усмехнулся, глядя на неё, всё его лицо было в крови:

— Ты можешь уйти хотя бы с достоинством. Ты ведь королевская особа, не так ли? И он бросил ей на колени папскую буллу.

— Пожалуйста. Ты не...

— Встать! — закричал он, брызгая слюной.

Её колени так сильно дрожали, что пришлось держаться за стену. Но каким-то образом, чем выше она поднималась, тем жёстче становились суставы. В итоге она выпрямилась. Настолько, насколько она могла, по крайней мере. И она подняла подбородок и посмотрела в глаза своему красивому, ужасному кузену.

— Ну и иди тогда нахер! — выплюнула она ему в лицо.

— Хм. — его улыбка померкла, он задумчиво посмотрел на неё. — Теперь я вижу. Сходство. — и он поднял меч.

— Подождите! — брат Диас прошмыгнул между ними. — Погодите немного!

Марциан схватил монаха за переднюю часть рясы, поднял меч, чтобы пощекотать его под подбородком. Брат Диас сглотнул, поморщившись, когда его кадыка коснулось окровавленное остриё. Алекс проследила, куда он смотрит. Она могла поклясться, что увидела отпечаток подошвы, появившийся из ниоткуда в скользкой грязи.

— Зачем? — потребовал Марциан.

Солнышко шагнула из пустоты рядом с повозкой, подняла ключ из грязи, проворно повернула его в замке, сделала глубокий вдох и исчезла. Четыре засова распахнулись одновременно.

— Затем. — сказал брат Диас.

Сплошная дверь медленно наклонилась, а затем плюхнулась в лужу грязи рядом с телом Якоба.

Внутри была только темнота.

Или... что-то сдвинулось? Тьма внутри темноты.

Марциан нахмурился:

— Что в фургоне?

Изнутри раздалось тихое рычание. Как боевые псы, с которыми Алекс провела одно лето принимая ставки, но больше, басовитей, гораздо страшнее. Человек-бык отступил на шаг, барабаня пальцами по рукояти секиры.

— Мне не говорили... — прошептал брат Диас.

И с леденящим кровь воем что-то вырвалось из темноты с потоком зловонного ветра: масса рычания, когтей и развевающихся волос, зубов и взъерошенных мышц.

Оно упало на человека-быка и вдавило в грязь, кровь брызнула от морды, издавшей короткий мучительный рёв. Нечто разорвало его от горла до паха, раскрывая, как старый плащ, внутренности выскользнули наружу красно-чёрной жижей.

— О, Боже, — прошептала Алекс.

Глава 11 «Хорошее мясо»

Вигга-Волчица закричала от ярости и восторга, выбравшись из ужасной повозки, чтобы приняться за работу —которая заключалась в убийствах — а заодно можно заняться и увлечением.

Увлечением тоже были убийства.

Она не знала, почему у этого ублюдка была голова быка, её это не волновало. У всех разные головы, не так ли? Она