Дьяволы - Джо Аберкромби

перед ней, и Вигга-Волчица чувствовала запах мочи и духов, без уверенности кто из них или оба поссали или, может быть, поссали духами, это была загадка. Мужчина цедил молитвы, как они вечно это делают:

— О, Боже, о, Спаситель, о, святая Беатрикс, — как будто бог заботится о таком мясе, как это, как будто бог заботится о чём угодно, кроме себя.

Она оскалилась и издала скрежещущее рычание, потому что Вигга-Волчица и бог вообще не ладили, и она находила это...

Очень...

Раздражающим.

 

Брат Диас опустился на колени, всё ещё частично прикрывая съёжившуюся принцессу Алексию своим телом, хотя это могло быть только случайностью. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел, застыв от ужаса, когда существо подползло ещё ближе. Оно казалось размытым из-за слёз на глазах. Рычание, казалось, заставляло дрожать весь двор.

Оно выглядело отчасти как огромный и ужасный волк, дикая собака размером с лошадь, но лохмотья человеческой одежды тянулись от него, когда оно крадучись припало к земле, передние конечности были как руки, развитые мускулы сжимались под грубой шерстью, изогнутые когти прорастали из почти человеческих пальцев, руки хлюпали в грязи, совершая хватательные движения.

Сквозь гриву чёрных волос, запекшихся от крови, он увидел сопящую волчью морду. Мелькнул глаз. Дьявольский, горящий ненавистью и злобой. Гигантский рот, чёрные губы, изогнутые в бешеном рыке, зубы большие, как ножи мясника, дымящиеся от крови.

— Отче, защити нас… — выдохнул он. Одно из его коленей дрожало, он слышал, как под рясой оно бьётся о другое.

— Хотя мы стоим у врат ада… — зверь издал громкий рёв, выдувая кровавый туман прямо ему в лицо, закрыл глаза и, сморщившись, отвернулся.

— Хотя дыхание смерти… на нас… — когда он всем телом прочувствовал горячее дыхание на щеке, молитвы превратились в бессмысленные всхлипы. Вот смерть, совершенно ужасная смерть. Он схватил Алекс за руку, почувствовал, как она вернула его пожатие с отчаянной силой…

— Вигга! — проревел голос.

Брат Диас с трудом открыл глаз.

Якоб из Торна был, как выразилась бы Баптиста, мёртв как сама, нахрен, смерть. У него всё ещё была кровавая рана в подлатнике, которую оставил без всякого сомнения смертельный удар Марциана, не говоря уже о двух стрелах, торчащих из тела. И всё же он стоял там невозможно прямо, с выражением разъярённого учителя, отчитывающего непослушного ученика.

— Вигга! — проревел он, вставая перед зверем. — Такое поведение неприемлемо!

Чудовищное существо отодвинулось. Прочь от Якоба и — слава Спаситель — прочь от брата Диаса. Теперь оно казалось не столько существом, сколько человеком, присевшим на двух ногах, а не ползшим на четырёх когтистых лапах. За спутанными волосами он увидел меньше морды, больше лица. Наступила странная тишина, нарушаемая только предсмертным хрипом убитого существа на заднем плане.

Затем существо наклонилось вперёд, открывая пасть, заставив брата Диаса отпрянуть, хотя и показало не столько звериные клыки, сколько человеческие зубы, и завопило с отголосками рычания:

— Пить хочу!

Ещё больше тишины, со слабым шелестом дождя из сломанного водосточного желоба и сопящим бульканьем человека с головой быка, тащившегося к воротам, оставляя блестящий след из кишок.

Женщина присела, тяжело дыша, окровавленные руки болтались. Теперь нельзя было отрицать, что это женщина, хотя и необычайно высокая, мускулистая и совершенно голая, кожа, а не мех, была покрыта грязью и кровью.

— Пить хочу! — кажется, её нижняя губа дрожала, — Пить хочу! И у меня носом кровь пошла. — она упала на спину и начала рыдать. — Пить хочу. И я руку поранила!

Она откинула в сторону две горсти окровавленных чёрных волос, открыв угловатое лицо с широкими бровями, тяжёлой челюстью и царапинами татуировок на нескольких языках. Слово «берегись» жирными буквами на щеке. Слово «осторожно» большими буквами на каждом предплечье, более мелкие сообщения, наколотые разными цветами на разных ​​языках вокруг, между и внутри букв.

— Ты засунул меня в повозку, — сказала она, вытирая слёзы тыльной стороной раскрашенного запястья. — Ненавижу повозку!

— Прости. — Якоб упёр кулаки в бедра и оглядел опустошённый двор. Обе стрелы так и торчали. — Но я думаю... мы можем понять, почему.

— Я съела какую-то гадость. — женщина покачнулась вперёд и блеванула потоком крови и полупережеванных внутренностей к ногам Якоба.

Алекс вырвала руку из липкой хватки брата Диаса, подняв дрожащий палец:

— У него... там стрелы...

— Да, — безнадёжно сказал брат Диас.

Высокая женщина, которая несколько мгновений назад была гигантским волком, пересела на корточки:

— Плохое мясо, — простонала она, вытирая рот. — Где я его взяла?

Якоб из Торна посмотрел на разорванные тела:

— Тут и там.

Она снова напряглась, ещё больше чёрных комков добавилось к куче в разрастающейся кровавой луже. Женщина пошевелила языком и позволила паре кусков искорёженного металла выпасть изо рта.

— Блаженная святая Беатрикс... — брат Диас заставил себя отвести глаза. — Что она такое?

— Очевидно, оборотень. — из гостиницы вышел пожилой джентльмен, спокойный, как хорошо отобедавший посетитель, держа трость, но не опираясь на неё. — И не один из этих паршивых немецких, заметьте, которые танцуют и надрачивают на луну. — он стоял очень ровно, не скрывая энергию и огонёк в глазах. — Настоящий скандинавский бурерождённый оборотень! Вижу, она снова натворила дел. — он пожал плечами. — Вигга так делает. Но полагаю, иногда… беспорядок — это именно то, что нужно.

Только по одежде и, возможно, чему-то в глазах брат Диас наконец смог его узнать:

— Барон Рикард?

Вампир выглядел слегка обиженно-удивлённым:

— Он самый.

— У вас что-то… — Алекс указала на уголок своего рта. — Вот здесь.

— Ага. — он вытащил носовой платок, облизнул угол, затем промокнул кровавое пятно. — Ужасно неловко с моей стороны.

— Вы выглядите на двадцать лет моложе, — сказала Алекс, широко раскрывая глаза.

— Как мило с вашей стороны. Возможно, вы и не такая уж неотёсанная дура, как я поначалу подозревал. Мы ещё можем сделать из вас принцессу. — барон как-то заговорщически подмигнул брату Диасу. — Я знаю, что это трудно принять, брат, но поверь мне, удивительно, к чему только ни привыкает человек.

— Для часовни Святой Целесообразности… — эльфийка, появившись из ниоткуда, скрестила руки и прислонилась к стене гостиницы, — Это непримечательно.

Брат Диас окинул взглядом горящие здания, блюющего оборотня, рыцаря, утыканного стрелами, мёртвых стражников и полукозлиные, полуовечьи, полусобачьи трупы, застрявшие в