Башни Латераны 2 - Виталий Хонихоев

себе везде приключений ищете на задницу, дейн Максимиллиан? Вам спится плохо? Свербит где-то? Ну так идите и почешите! Густав! Густав, иди сюда! — он взмахивает рукой: — что там за телега-то? Молодой говорит, что дельная мысль.

— Лениво. — отвечает Густав, оторвавшись от котелка с супом: — и потом если в ночь выходить, то лучше уж прямо сейчас ужин выплеснуть. На сытый желудок скрадываться тяжело, в сон будет клонить. Да и железяку в пузо получить, когда только что поел тоже удовольствие ниже среднего.

— Да ты не юли, ты прямо скажи…

— Прямо? — Густав чешет в затылке: — ну так можно и прямо, чего уж тут. Как бы молодой Максимиллиан все свои деньги в карты не проиграл так не свербило бы у него в одном месте. У нас приказ какой? Рекогносцировка, разведка на местности. Наша задача — вызнать куда Арнульф со своей армией ушел и не прячутся ли его люди, где, нет ли разъездов конных или лазутчиков.

— Старик! — почти взвыл молодой наемник: — скажи, что я неправ! Что они обычные беженцы!

— Ну… сказать так не могу. — вздыхает Густав: — в чем-то он прав, капитан. Пусть и молодой, но глаз наметан. Действительно не крестьяне они… уж больно выправку, видно, держатся вместе, когда мы мимо проезжали — переглянулись и чутка поближе стали друг к другу, прикрывали. Однако они вовсе не контрабандисты…

— Не контрабандисты? — Мессер наклоняется чуть вперед: — а кто же?

— Сейчас. Эй, молодой! На, вот, помешай пока чтобы не пригорело, — он всучивает ложку Лео и поворачивается к командиру «Алых Клинков»: — ты ж видел, как местные контрабандисты одеваются, они ни черта, ни бога не боятся и у них оружие на виду всегда. Они в леса на заставах уходят, а по дороге едут гоголем, чтобы все видели, что взять с них нечего, а вот связываться не стоит. А эти… — он качает головой: — под плащами у них короткие клинки, типа «крысодеров». Носят их как привыкли — за спиной, поперек, на поясе, так чтобы руку завести назад и все — рукоять нащупал. Значит бывшие вояки, тяжелая пехота, больше никто так «крысодеры» не таскает на поясе. Легкие пехотинцы с мечами-бастардами или одноручниками, мы с кавалерийскими палашами или саблями, и только тяжелые так привыкли, чтобы клинок под ногами не болтался, а как пика бесполезной стала в тесной свалке, так завел руку за спину и вытащил. Не, чтобы тяжелые в контрабандисты пошли… ну наверное может быть такое, если покалечили или там жрать нечего, но чтобы вот так — сразу семеро?

— Вот как. — Мессер задумался. Вынул травинку из уголка рта. Посмотрел на Лео, который тщательно перемешивал суп-кашу в котелке.

— Эй, оруженосец! — повысил он голос: — а ты что думаешь?

— Я? — Лео замер с ложкой в руке, чувствуя, как взгляды скрестились на нем. Спохватился и помешал варево, чтобы не подгорело. С того момента как магистр Шварц сражалась с мертвой крысой в своей башне — прошла почти неделя. Элеонора сказала, что поднятая им крыса — все меняет. Потому что если раньше они тут думали, что отправной точкой является любовь Леонарда — к Ноксу или Алисии, любовь или отчаяние, то теперь эта гипотеза отправляется туда же, куда и все остальные — на свалку истории. Ведь если Алисию Лео любил, можно сказать, что так же любил и Нокса в детстве, но уж к мертвой крысе особых чувств он не испытывал… или это запущенный случай зоо-некрофилии. А некромант-некрофил — это уже диагноз. Так сказала Элеонора и он даже не понял по ее сухому тону, шутит она или нет.

Но где она точно не шутила так это в своем стремлении все же доискаться до правды. Потому она и отправила его вместе с Мессером в Тарг, за алхимическими зельями, которые помогут ей ввести Лео в «измененное состояние сознания». Элеонора сказала, что во всех трех случаях (Нокс, Алисия, крыса) общим знаменателем были не сами чувства (любовь, горечь потери, отчаяние, гнев) а интенсивность испытываемых эмоций. Добиваться этой интенсивности через попытки привести Лео в надлежащее состояние путем щекотки или там воздействия на болевые центры — она посчитала бесперспективным. Чему сам Лео был только рад, ведь если магистр уж чего решила — то обязательно сделает. А самый простой способ добиться мощного эмоционального отклика — это конечно же пытка, тем более что у магистра и дыба в башне была и плетки с кандалами… и он искренне полагал что лучше не спрашивать откуда и для чего нужны были все эти инструменты. От греха подальше.

Сама же Элеонора посчитала что лучше будет ввести его в требуемое состояние путем принятия определенных веществ… которых у нее по странному стечению обстоятельств не было, то ли, потому что закончились, то ли, потому что были запрещены к перевозу и хранению. Так что она отправила Лео за нужной ей посылкой, которая ожидала его в Тарге. А поскольку времена были неспокойные и одному путешествовать было небезопасно — как-то договорилась с Мессером, который отправлялся на разведку вместе со своими людьми.

Вот потому-то он сейчас и находится тут, помешивая в черном, законченном котелке булькающую массу — не то кашу, не то суп.

— Я… что. Я как все. — сказал он. Мессер хмыкнул. Встал, потянулся, почесал в затылке.

— Кашу сними с огня. — говорит он: — сегодня не ужинаем. Ты у нас самый инициативный, Максимиллиан, так что сгоняй на холм, проверь, где они остановились. Густав, Рудольф… и ты. — он бросает быстрый взгляд на Лео: — одевайтесь, проверьте снаряжение, чтобы ничего у меня не бряцало. Густав — проверишь паренька.

— Здорово! — молодой наемник вскакивает: — вас понял, капитан! Уже лечу! Через часик уже буду назад, темнеет, я их издалека увижу.

— Вот же… — Густав качает головой: — снова без ужина. Ладно… — он встает с корточек и крутит головой: — зараза…

— Не ворчи. — бросает Мессер: — если это лазутчики Арнульфа, то мы обязаны все проверить. Сам знаешь. Воинская выправка, бывшие пехотинцы… если не контрабандисты, то — либо лазутчики, либо дезертиры.

— Старый я стал. — говорит Густав, достает из ножен нож, проверяет заточку, проведя пальцем вдоль лезвия: — коленка к непогоде так и ноет. Эй, оруженосец! Из арбалета умеешь