Рабыня аравийца - Лана Александровна Ременцова

что меня тоже сожрали. Какой ужас… Ворганг — помоги, защити, умоляю, спаси. За что мне всё это? Чем я провинилась?» — слёзы лились градом, от глубоких всхлипываний содрогались плечи.

Детёныши проснулись и на глубокое удивление девушки, начали тереться мордами об её ноги. Она опешила.

— Вы понимаете моё состояние? Я не смогу здесь с вами выжить. Я такое не ем. Мне надо мыться. Я — человек. — Она невольно потрепала их по головам, хотя те были огромны для неё. Их мать тоже пробудилась от сна и внимательно наблюдала.

Так прошло трое суток. Аланда от голода и жажды уже лежала на дне гнезда, не в силах даже двигаться. Дыхание было слабым. Она чувствовала, что умирает. Вокруг воняли кучи дерьма детёнышей и недоеденного мяса вогов. Они пытались с ней играть, но девушка уже почти не реагировала.

«Касий, прости. Мне кажется, что я отдалась бы тебе уже с душою. Ты не знал этого, не успел узнать, вернее я не успела сказать, это не было бы просто плотское соитие. Я хотела быть с тобой по — настоящему. Прости меня. Я… люблю тебя». — Веки налились тяжестью и сомкнулись. Она провалилась в бездну бессилия, пустоты и отчаянья. Бездну, отделяющую её жизни. — «Отец… Касий… Ворганг» — обрывки мыслей летали, как отлетевшие перья годжаков, хаотично блуждая по глубинам сознания.

Касий прождал трое суток караван Морахаста и, не дождавшись, выслал дюжину воинов навстречу. Однако те вернулись ни с чем и даже с неутешительными новостями. Они вошли в главный зал, где восседал в троне уже коронованный повелитель, и поклонились. Он сразу заметил по их напряжённым лицам, что его верные аравийцы принесли плохие новости.

— Говорите.

— Повелитель. Мы… — воин замялся.

— Продолжайте. — На лице залегла тревожная тень.

— Мы нашли караван коринийцев, вернее его останки.

— Что? — Касий даже встал.

Воины отступили на шаг назад, ещё хорошо помня крутой нрав его покойного отца.

— Простите, что принесли столь плохие вести. На караван коринийцев похоже напали годжаки. Они сожрали всех. Мы нашли обрывки вещей воинов и дорогие ткани, похоже, их повелителя. Там было два паланкина, оба пусты. В пыли лежали украшения в крови. Нам жаль. — Он опустил голову, также поступили и остальные. — Очень жаль.

— Нет. — Тихо произнёс Касий. — Этого не может быть. Я бы почувствовал. Я чувствовал её как родную. Её не могли сожрать годжаки. — Сделал шаг. — Она — не умерла! — проорал.

Воины напряглись. Касий быстрым шагом прошёл мимо них и вышел из крепости. Крак уже знал обо всём и подскочил.

— Повелитель…

— Ты за главного. Я на её поиски.

— Вы чувствуете, что она жива?

— Да! Я тот, кто завоюет валийцев. Она не могла умереть. Она та ячейка, которая поможет мне завоевать их. Мы будем вместе.

— Да поможет вам Ворганг!

Касий пошёл к загону со своим годжаком. Крак смотрел ему в след.

«Повелитель. Идите, летите, найдите её. Я тоже верю, что она — жива. Годжаки хоть и кровожадные твари, но как я уже понял, очень умны. Они не могли сожрать девушку, которую защищает их сородич — ваш годжак. Лишь бы она ещё была жива. Спасите её».

Годжак Касия был настолько сильно с ним связан на каком — то тонком плане, что все эти трое суток тоже вёл себя странно: то отказывался от еды, то бил мордой в прутья. Люди обходили его загон десятой стороной. Охраняющие воины тоже были всё время настороже, боясь, что зверь сорвётся, вырвет легкую сетчатую крышу и начнёт нападать. Касий не подходил к нему все эти дни и годжак иногда поскуливал, а сейчас, когда увидел хозяина, действительно снёс крышу, вылетел и опустился рядом, наклоняя шею.

— Здравствуй. Ты — нужен мне. — Погладил по шерсти и влез на привычное место. Ударил сапогами и зверь взмыл вверх. Касий крепко держался и бубнил:

— Она — жива. Найди её. Прошу, пойми меня. Ты же умный.

Годжак летел туда, к месту, где был разорван и съеден коринийский караван. Как он понимал, куда надо лететь и зачем, одному Воргангу известно. Но сам Касий уже не сомневался в их телепатической связи. Он знал, что зверь его полностью понимает.

— Спускаемся. — Навалился на шею.

Они опустились на кровавой поляне. Жуткое место точно отображало, что здесь произошла кровавая бойня. В пыли ещё остались сгустки крови и глубокие борозды от когтей хищников. Где — то валялись части рук, ног и уже обглоданные кости. Касий спрыгнул и обыскал всё.

— Тут нет её останков. Она точно жива. — Оглянулся на годжака. Тот обнюхивал поляну. Несвежие останки он не ел. — Ты знаешь куда лететь? Как и куда она убежала? Найди её. — Подошёл к нему и обнял за лапу. Годжак заскулил и потёрся мордой о его голову. Касий поднял взгляд и встретился с ним глазами. — Ты же найдёшь её?

Тот, доверчиво посмотрев хозяину в глаза, опустил голову. Он снова залез и они взлетели. Так прошёл день. Аравиец не чувствовал колющих лучей Ворганга и порывов ветра. Его гнал страх за любимую. «Аланда, где ты? Вернись ко мне. Живи, прошу. Мой прекрасный ценарит. Моё сердце обливается кровью только при мысли, что тебя сожрали годжаки, или ты попала в рабство к какому — то садисту. Я найду тебя, и если над тобой издеваются, вырву им печень и отдам своему годжаку. Порву их на куски. Вырежу члены».

Немногим раннее.

В день коронации Касий был особенно хорош. На нём красовалась чёрная кожаная безрукавка, как всегда, низко посажанные брюки того же цвета и лучшей кожи молодого вога. На плечах броши в виде золотых годжаков держали длинный плащ из переливчатой ткани цвета бездны под шахтой. На массивной груди — толстая золотая цепь с кулоном с женский кулак из ценарита звёздообразной огранки. Бицепсы и пальцы также украшало золото с ценаритом.

Длинные волосы уложены в косы, заплетённые искусными служанками, перевитые кожаным чёрным шнурком также с крошечными камешками ценарита. На плечах с двух сторон — тоненькие косички.

Короновать будущего повелителя должен был шаман. Но его у них теперь не было, и эта честь легла на Крака. Он очень волновался: всё утро проходил ритуальные омовения и очищения огнём, прыгал через костёр. С его массивным телом это смотрелось нелепо, но никто не посмел усмехнуться. Крак так старался и подпрыгивал как юный вог. После его окуривали едким дымом специальных кустарников. Тело натёрли усиливающими ауру благовониями. Он даже нос почёсывал от мощных ароматов. Надели новую одежду, олицетворяющую самого приближённого человека к повелителю — длинный чёрный балахон с орнаментной вышивкой,