Трехликий IV: Полководец - Даниил Тихий

на месте рисунка. Вода там бурлила и источала пар, а весь зал был заполнен обжигающим паром. И стоило Моррану увидеть это отражение, как реальность для него дрогнула и изменилась, открывая истинную природу.

Он стоял перед смертельной ловушкой и за те секунды, что он успел провести в этом зале, его броня покрылась каплями горячего конденсата. Какую бы он стихию ни выбрал и по какому бы пути ни пошёл, все они вели к смерти.

Воителю стало понятно о какой обжигающей воде говорил Тур в увиденных ранее снах. Но не было понятно, почему бог не рассказал ему о ловушке прямым текстом. Течения вирта здесь были фикцией, призванной обмануть существ, способное их видеть. Подобных Моррану. ИскИнов, вышедших из-под контроля.

Разум говорящего за мёртвых снова работал на износ анализируя ситуацию и словно колоду карт тасовал возможности. Жар над бассейном запредельный. Использовать заклинание левитации прикрывшись щитами и рунами, ослабляющими влияние стихий, не выйдет, энергия закончиться раньше, чем аватар достигнет противоположной стены. Да и нужно ли ему туда? Большой вопрос.

Представив цепи, что когда-то были показаны ему во сне Туром, он убрал меч и скороговоркой слов дополнил магические жесты, активируя заклинание поиска.

Магический импульс рванулся вперёд и в самом деле ушёл за монолит противоположной стены ясно давая понять, что искомый объект находится в том направлении. На секунду Моррану подумалось, что было бы неплохо так же легко найти Друга, с помощью заклинания. Но он уже пробовал подобные способы и не один из них ожидаемо не дал результата. Выбора у говорящего за мёртвых не осталась, он понял, что кипяток придётся преодолеть.

На помощь пришла руна Энис.

Исчезнув из физического плана и став отражением собственной ауры, Морран увидел перед собой не бассейн кипятка, но толщу серой хмари, под которой сиял артефактный источник энергии.

В этом плане реальности царили другие законы. Время и физика уступали пред силой мысли. Волевым усилием Морран устремил себя вперёд, к стене, в которую некогда упирался золотой лабиринт.

Яркой звездой он проплыл над бассейном и подобно падающему метеору врезался в стену, которая разошлась перед ним кругами, словно была озёрной гладью, в которую бросили камень. На это путешествие и преодоление преград ушла уйма энергии, практически опустошившая его ауру, но всё же её хватило и когда он, ослеплённый сиянием вывалился в реальность по другую сторону стены, крупицы силы все ещё оставались в его владении.

Последняя камера была огромна.

Пещера чей потолок и стены терялись в темноте. Неосвещённая и грубая. Шпиль с острой вершиной, из мутного, тёмного стекла с горящими по плоскостям рунами и его два близнеца поменьше, окружённые магическим кругом. На полупрозрачных скобах висели искомые цепи. С виду самые обычные, порядком покрытые пылью, но не подверженные рже. Единственным уникальным их качеством, обнаруженным сразу, было то, что говорящий за мёртвых не мог заглянуть в свойства.

Плечи воителя опустились, и он склонил голову сжав кулаки. Его человеческая половина поддавалась отчаянью.

Узника не было.

Глава 11

Точка схождения

Никогда раньше солнечный колодец не сверкал так же ярко. Столп света ударил в небеса испаряя набежавшие тучи, и там, в лазурной, небесной глади, родился питомец Моррана. Память хрустальных драконов перешла к нему по наследству и существо, что расправило крылья в невероятных высотах, не было ребёнком или животным. Его интеллект содержал в себе память предков и имя, которое он произнёс, явив себя миру.

РРРАКАТОН!!!

Громом среди ясного неба по округе прокатился рокот драконьего крика. Заложив крюк вокруг белоснежного пика, он устремился к ущелью, которое находилось в двадцати минутах полёта от той точки, где он родился. Магическая связь, которой было связано яйцо с говорящим за мёртвых, передалась и дракону. Но в отличии от низших рас он не был слепым рабом, преданным и не понимающим, что на него надет поводок. Более того, он знал, как разорвать эту связь, но его влекли вперёд благодарность и любопытство.

Долгое время он томился в яйце, чувствуя, как инструменты хрустальных жрецов сбивают хрустальные наросты. И только с появлением нового ярла его страдания закончились. Более того, Морран погрузил яйцо в солнечный колодец из-за чего родившийся хрустальный дракон не только вернул свою силу, но и стал гораздо сильнее собственных предков.

Бич проклятых пронёсся над горным хребтом и через пятнадцать минут догнал целую армию карлов. Его мало интересовали представители маленького народца, но для них появление дракона, источающего ослепляющий свет, стало ошеломительным событием. Последнего видели в этих краях несколько сотен лет назад, ледяного, о чьей гибели до сих пор ходили баллады.

Многие попадали, кто-то выстрелил из самострела, а иные просто разинули рты не пройдя проверку волей и шоком. Дракон ужасал и впечатлял размахом двадцатиметровых, прозрачных крыльев. От хвоста и до самой головы покрытый по хребту хрустальными шипами и чешуёй, он светился и одним только своим присутствием мог испепелять низших демонов и нежить.

На подлете к вратам Свинтерхельма, уже занятых прибывшим из Сьётунхейма войском, он проревел слово силы и превратившись в сноп света многократно ускорился, отказываясь от физического воплощения в угоду чистой энергии.

* * *

Отряду Серрисы пришлось прорываться с боем, но это не сильно её задержало.

Железные стражи погибли под косами костяного жнеца, вспарывающими металл так же легко как кости и плоть. Вурдалаки первого яруса отступили, отогнанные мертвецкой песней, а тэклиты во главе с шаманом, по собственной тупости дерзнувшие встать на её пути, превратились в кровавое месиво под ударами цепного оружия, чьи звенья были обмотаны вокруг покрытых шрамами рук бывшего алебардиста.

Колдунья больше не походила на сгорбленную, пузатую старуху. Морщины на лице женщины разгладились, возвращая ей былую красоту, а седина сошла на нет. Позвоночник, согнутый работой с трупами и тёмной энергией, распрямился, а кожа стала упругой. Но дело было не только в рождении сына.

Колдунья, глубоко погружённая в тёмные искусства, стала испивающей жизни.

Отдав приказ костяному жрецу намеренно не добивать свои жертвы, а лишь калечить их, Серриса ходила от одного к другому и жуткая маска, укрывающая её лицо, распахивала пасть куда шире, чем это было возможно для человеческой челюсти. Кровь недобитков оборачивалась багровой взвесью, которую некромантка с радостью поглощала, восполняя запас сил и здоровья.

Уже после первой битвы её щёки порозовели и остановившись прямо посреди бойни чтобы взять на руки захныкавшего ребёнка, она попросила Виллерта:

— Отвернись.

Ранниц ещё толком ничего не видел. Но уже вовсю пялился на