Трехликий IV: Полководец - Даниил Тихий

центре и рассекая пространство золотой линией. Используя руну холода Ирвис, трёхликий превратил водяной купол в глыбу зеркального льда, дополняя изначальное заклинание и делая полупрозрачную воду непроницаемой.

Анну’Каррак распахнул глаза, и комната снова полыхнула голубым пламенем. Заклинание Моррана тоже загорелось, распадаясь отдельными клочьями, но начало было положено, демон увидел своё отражение и загорелся, сжигая самого себя. Со знакомым уже свистом портал потянул ослабевшего демона обратно, но говорящий за мёртвых не собирался его отпускать. Рывковым приёмом он вырвался из ледяной глыбы и ударил латной перчаткой прямо в распахнутый глаз.

Тело пожирателя аур оказалось твёрдым словно камень, но удар Моррана демон не выдержал. С оглушающим хрустальным звоном он треснул и разлетелся на части, которые были немедля утянуты в золотистый портал. Но один треугольный кусок, с фрагментом отколотого глаза, говорящий за мёртвых схватил и держал, сопротивляясь притяжению и проходя проверки физической силой, пока золотистая брешь не схлопнулась, навсегда исчезая.

Осколок Анну’Каррака блестя острыми краями треугольной формы остался в латной перчатке.

Напоминающий кусок мутного, тёмно-синего, почти чёрного хрусталя, с фрагментом глаза на одной из сторон, осколок сохранил способность к поглощению магии. Моррану пришлось завернуть его в плащ, чтобы перестать терять силу и ощущать физическую боль от потустороннего взгляда.

С гибелью стража восемь чёрных плит тронулись с места и вскоре исчезли в потайных нишах. Тюрьма распахнулась, являя ярлу пустые комнаты и мертвецов, запертых здесь и погибших от голода. Вот только двое из трёх были живы. Моррану не нужно было заходить в их камеры чтобы узнать об этом. Течения вирта были ясны и читались достаточно просто.

Тот чья надпись на плите гласила: «Одержимый демоном жрец, поддавшийся безумию ярости…» был бессмертен, ибо телом его в полной мере владела кровожадная сущность. А второй: «Чужак, разоритель могил и душеприказчик…» был кем-то сродни Серрисе. Некромантом, сумевшим сохранить своё тело, но не личность, из-за чего обернулся звероподобной нежитью.

Погиб лишь — «Аккилес предатель, интриган и обманщик, сведущий в магии пламени». Пироманту, изучавшему школу огня, было нечего противопоставить обычному голоду. А остальные медленно пробуждались.

Волей случая Морран оказался перед камерой нежити и воочию видел, как начинает шевелится мумифицированное тело. Оно не представляло для него опасности, слишком велика была разница в уровне развития их аватаров. При жизни некромант был сведущ в магии смерти, но погибнув растерял все навыки. Осталась лишь оболочка полная чуждой миру живых энергии, из-за чего он переродился не в обычное умертвие, а стал мумией, способной вытягивать жизненную силу одним только вздохом.

Морран, продолжающий одной рукой удерживать осколок пожирателя аур, рванулся вперёд и покончил с восставшим ударом креста. Тот успел протянуть скрюченные лапы и широко разинуть пасть, но волшебный клинок живой молнией разорвал его череп и грудную клетку разбрасывая останки по всей камере.

После взрыва, из-за стены раздался топот и жуткое, заставляющее пройти проверку страхом, сопение. Жрец оказался карлом. Жутким чудовищем, отрастившим козлиные ноги, торчащие из разорванных штанин. Он ворвался к Моррану и издал устрашающий вопль, увеличиваясь в размерах и вгоняя себя в боевое исступление.

Краснокожий, рогатый, увитый мускулами, что перекатывались под изодранной робой, он совершил рывок, полагаясь на свою самую сильную сторону — ярость. Но показатели силы говорящего за мёртвых, устойчивости и брони превосходили аналогичные у одержимого, и рогатая башка со всего маху врезалась в оплот, развёрнутый на его пути одним, быстрым движением.

Подобное действие не предполагало возможность удержания осколка под плащом, и он снова обжёг говорящего за мёртвых впитывая его силу. Но одержимый был остановлен. Удар по щиту был настолько мощным, что сдвинул громаду Моррана с места, а самого жреца остановил оглушением.

Ответный, горизонтальный удар креста, обратил плоть, внутренние органы и кости на своём пути, кровавым, кипящим паром, заляпавшим стену. Прошёл через обе руки и грудную клетку, развалив чудовище на две половины и разрубив саму душу. В воздухе повисли клубы дыма сгоревшей плоти. А точкой в поединке стал покрытый освящённой сталью сапог, с силой опустившийся на рогатую голову упавшего тела.

Чувствуя, как злобный осколок впитывает всё больше его энергии, Морран повернул его, и, перехватив волшебный меч обратным хватом, искрящимся наконечником подвижной молнии начертал на артефакте руны, навсегда связавшие его узами подчинения. В тот же миг веко на остатках глаза дрогнуло и натянулось поверх видимой его части, блокируя способности к выжиганию манны и заставляя артефакт уснуть в ожидании новых приказов.

Остатки одежды демона были скручены и разрезаны, чтобы стать подобием верёвок, с помощью которых Морран подвесил покрытый рунами осколок к своему поясу.

Выйдя из камеры мёртвого колдуна, воитель нашёл взглядом выход на противоположном конце зала и быстрым шагом устремился к нему, в то время как за пределами тюрьмы продолжала бушевать битва. Её отголоски, отдавали чудовищным, глухим эхом и гулкими ударами чьи волны ощущались подошвами ботинок. Другие, менее закалённые ходоки, оказавшись в таких условиях, от одной только атмосферы этого места прошли бы проверку страхом.

Выход из зала продолжался всё тем же зачарованным, антрацитовым камнем. В стенах и ступенях Морран видел свои отражения, но течения вирта были спокойны, и он двигался свободно, прекрасно понимая, что никаких активных угроз перед ним попросту нет. Новый зал оказался квадратен, а его высокий потолок настолько тёмен, что сливался с камнем в сплошную область непроницаемой темноты.

Здесь, глянцевый пол был разрисован золотистыми линиями, формирующими настоящий лабиринт и вёл он на другую сторону, упираясь прямиком в стену. Говорящий за мёртвых трепетал. Сердце нарастило темп ударов, и воитель облизал губы. Волнение человеческой части его личности прорывалось сквозь маску обычной невозмутимости. Протяжённый зал не давал разглядеть рисунок в полной мере, и воитель видел, что, если перешагнёт любую из золотых линий, жизнь его аватара закончиться мучительной смертью.

Выход из лабиринта был всего один, но входа целых четыре и каждый был отмечен знаком стихий: водой, огнём, воздухом и землей. Единственным источником освещения на этом этаже тюрьмы были сами стены, испускающие тусклое, сумрачное свечение. Предполагалось, что вошедший выберет одну из стихий и пойдёт по золотым линиям, покуда не доберётся до выхода и не попадёт в сокрытую часть зала. Но говорящего за мёртвых смущало отсутствие отражений на стенах.

Желая разгадать эту загадку прежде, чем пойдёт дальше, Морран поднял руку и активировал руну света Иллюминус. Она осветила зал, разогнала темноту под потолком и там он наконец разглядел отражение. Но в нём не было лабиринта, только он, горящая в его руке руна и целый бассейн ужасного кипятка