Самый опасный человек Японии - Александр Накул

было раньше. Или начать выполнять его, да так до конца и не довести. Или сказать: «Так точно!» — и потом с чистой душой на этот приказ забить, в армии такое сплошь и рядом. Или — это самый ленивый вариант — просто сделать вид, что ты слишком глуп, чтобы этот приказ понять. Потому что, напоминаю, за глупость трибунала не положено. За глупость даже на гауптвахту отправить не могут. В лучшем случае влепят пару нарядов вне очереди.

— А если принудительно очищать армию от дураков?

— Ничего не получится. Дураков ты никуда не денешь, потому что как раз умный человек очень легко отыграет в дурака, а вот обратное, к сожалению, не получается, прикажи ему сам государь император. Таких высот ни один дурак достичь не способен, иначе не был бы он дураком. Так что можешь быть уверен: даже если нам непонятны твои штучки, все эти иероглифы, заклинания и прочая чиновная магия, нам отлично понятен ты. Тем более что ты ещё школьника. Школы в нашей империи переделаны из военной гимназии. Даже на свою форум посмотри. Она у тебя — полувоенная.

— Директор нашей школы был отставной адмирал, — напомнил Кимитакэ. — Отлично он нами руководил. Среди всех штормов корабль нашей школы шёл по верному курсу. Только теперь не стало понятно, что будет после того, как ему голову отрезали.

— Я тебе ещё больше скажу. Я, хоть и полковник, знаю лично не меньше шести генералов. И что бы ты думал? Все они так или иначе умнее меня. И иногда мне даже начинает казаться, что там, наверху, вообще дураков нет. Я понимаю, что в твоём возрасте это сложно представить, когда каждый день видишь учителей и родителей. Но это именно так.

— Может быть, они не сильны в каллиграфии, — заметил Кимитакэ, — но я вот в химии тоже не разбираюсь. Не говоря о военном деле.

— Вот ты, я вижу, парнишка всё-таки сообразительный. Даже причёска по уставу. А вот своего приятеля — опекай! Смотри, чтобы он ничего не устроил. Он может подумать, что раз он так ловко по крышам карабкается, то ему всё можно.

— Сатотакэ Юкио — загадочный человек, — согласился Кимитакэ, — но почему-то я стал его другом. Раньше я думал, что это какое-то задание. Теперь я понимаю, что во мне есть что-то, чего не хватает ему.

— Он ещё та загадка. Откуда он вообще взялся? Он что-нибудь рассказывал о своей семье?

— Он говорил, что его родители погибли при воздушном налёте, и это может быть правдой. Я думаю, какие-то подробности есть в бумагах, которые подавали при его поступлении в нашу секретную школу.

— Бумаги такие есть, я их даже видел. В них всё в порядке, только проблема в том, что это бумаги из Гакусюина. А он учился у вас всего ничего. Никаких сведений о предыдущей школе нет, непонятно даже, откуда он взялся и почему адмирал разрешил принять его к себе. Я, конечно, понимаю, что раз разрешил, то всё было в порядке. Но мне всё равно не нравится, что сведения, например, о родителях засекречены. Такое я встречал только у побочных детей принцев крови, что принадлежат к императорской семье.

— Он говорил, что жил в Наре. И учился в какой-то школе с художественным уклоном. Она стояла возле порта и сгорела во время авианалёта.

— Звучит складно, но географически невозможно, — констатировал полковник. — Вспомни уроки географии. Разве Нара стоит на побережье?

— Может быть, он имел в виду речной порт?

— Ты просто не видел, какие речушки через эту Нару текут? Их вброд перейти можно, какие там порты. Поэтому она недолго пробыла столицей. Места, конечно, красивые, но грузы там перевозить особо не получится. Нет в Наре никакого порта. И я уверен, что если я запрошу штаб, то выяснится, что бомбардировок там никаких не было, потому что нечего там бомбить. Наша разведка докладывает, что американцы вообще не собираются бомбить Киото и окрестности, потому что здешние достопримечательности уже пообещали продать после завоевания страны корпорации Уолта Диснея для обустройства тематических парков.

— Пугающая перспектива.

— Ну, это будет, если мы поиграем войну. А пока нам надо хотя бы узнать, откуда свалился твой длинноволосый приятель. Дерётся и прыгает он хорошо, спору нет. Но почему он обманул тебя насчёт своего прошлого? Причём обманул настолько неуклюже, что даже ты сумел бы его разоблачить, если бы, конечно, взялся за это всерьёз…

— Да, я мог бы его разоблачить, — согласился Кимитакэ. — Ну, понимаете, я не хочу.

— Неужели ты не хочешь получить верный ответ?

— Если это может разрушить нашу дружбу — не хочу. Раз он скрывает своё прошлое, для этого есть причина. Когда появится причина более веская, он мне это прошлое откроет. Подобно младшему офицеру, который перестаёт отыгрывать дурака, когда получает достаточно важный приказ.

— Военным тебе не быть, — констатировал полковник, — но тебе и не надо. В твоём случае достаточно, что ты хорошо нас понимаешь. Кстати, а ты мог бы вспомнить, о чём вы толковали с директором школы? Когда последний раз виделись? Он не упоминал ничего такого, из-за чего ему могли отрезать голову наши враги?

— Тихо! — произнёс Кимитакэ и остановился.

— Что такое? — спросил полковник. Его рука натренированным движением легла на рукоять форменного мяча.

— Вот здесь туго идёт. — Кимитакэ протянул вперёд правую руку, в которой он держал тот самый нож для разрезания бумаги, какие покупают вместе с набором для каллиграфии.

Полковник тоже протянул вперёд руку, и никакое препятствия не почувствовал. Однако возражать не стал, а вместо этого спросил:

— Ты можешь снять эту магию?

— Могу попытаться её разрезать, — произнёс Кимитакэ, продолжая водить ножом в воздухе.

— А ты не пытайся, — произнёс полковник, — а возьми и разрежь. Чтобы мы могли ходить туда и сюда, как это было раньше. И чтобы у нас снабжение наконец-то наладилось. Нечего пытаться! Вы в школе проходили «Хагакурэ»? Вот настало время применения школьных знаний с урока родной литературы. Топни ногой — и пройди сквозь железную стену!

Кимитакэ шагнул ещё вперёд. Теперь уже и лес пестрел и менялся каждый раз, когда он смотрел в его сторону. То самое проклятое оборотничество, которое предки называли бакэмоно. Это потом, позже, уже в более окультуренные времена, когда нравы смягчились, а любопытство