Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

Эти изменения должны быть хорошо продуманы. Малейшее изменение может привести к огромным последствиям. Чаще всего при проведении этих экспертиз апотекали и инженеры работают совместно, и Блас был очень активен с нами.

— Но что, черт возьми, он конкретно делал? — разочарованно спросила Ана.

— Ну... он анализировал технические средства, инфраструктуру и сооружения, которые могли быть уязвимыми или распространить заражение из Талагрея, — сказала она. — Заметьте, это не такая уж необычная работа...

— Хм. Поняла... — сказала Ана, теперь уже скучающим голосом. — Капитан Мильджин? Вы знали Бласа?

Мильджин покачал головой.

— Я видел его издалека, мэм, — сказал он. Его голос был глубоким и хриплым, как будто его горло было покрыто дымящимся маслом. — Но я даже не слышал его голоса.

— Прекрасно, — сказала Ана. — Итак... не могли бы те, кто встречался с ним, рассказать мне больше о характере этого человека? Я очень мало слышала об этом.

Ухад пожал плечами:

— Он был воплощением профессионализма. Вежливый. Прилежный.

— Он вызывал восхищение, — согласилась Калиста. — Особенно в моем иялете. Насколько мне известно, у него не было врагов.

— Он говорил мудро, и когда он говорил, его слушали, — сказала Нусис.

— Понятно... — сказала Ана. Она махнула мне рукой. — Спасибо. Теперь — Дин. Сделай это.

До сих пор я старался не привлекать к себе внимания, и мне не очень нравилось, что на меня смотрит так много старших офицеров. Я встал, поклонился, но помедлил.

— Э-э... что именно вы хотите, чтобы я им рассказал, мэм? — спросил я.

— Все, — сказала она. Еще один взмах руки. — Полный таз рвоты, парень!

— О... — сказал я. — Хорошо. Тогда держитесь. — Я снова достал флакон с запахом щелочи, понюхал его, позволил воспоминаниям нахлынуть на меня, и начал говорить.

Я ДАЛ ИМ в точности то же описание событий, что и коммандеру-префекто Ваште. Я ничего не упустил. Когда я закончил, воцарилось долгое молчание. Я снова сел, поставил флакон со щелочью на место и понюхал травяной, чтобы убедиться, что точно уловлю остальную часть происходящего.

— Итак... — медленно произнес Ухад. — Садовник видел ассасина. Но... у того было опухшее лицо?

— Таковы были его показания, — сказала Ана. — Я полагаю, что можно применить множество уродующих прививок разной степенью стойкости...

Капитан Мильджин оживился, довольно громко прочистив горло.

— Это так, — сказал он. — Лучше всего использовать дёрнпасту. Места, на которые ты ее наносишь, разбухают, и родная мать тебя не узнает. Тон кожи изменить сложнее, но... что ж. Для этого тоже есть средства.

— И, я полагаю, если бы вы все увидели какую-то темную фигуру с опухшим лицом, — сказала Ана, — крадущуюся вокруг Бласа с кусочком яблонетравы в руке, вы бы уже упомянули об этом.

— Конечно, — сказал Ухад. — Но Блас был очень активным. Он много переезжал с места на место. Многие люди его знали.

— Какие следственные действия вы предприняли в отношении него здесь? — спросила Ана.

— С приближением сезона дождей, — сказал Ухад, — к сожалению, мы смогли сделать только минимум. Апоты осмотрели офисы и жилые помещения Бласа. Они не нашли ничего примечательного.

— Хорошо... — Затем Ана замолчала. Казалось, она чего-то ждала. Улыбка медленно исчезла с ее лица, и она повернула к столу лицо с завязанными глазами. — Это все? Никто больше ничего не может добавить?

Последовало неловкое молчание. Калиста наблюдала за Аной, ее темные глаза были прикрыты тяжелыми веками. Нусис уставилась в пол, как будто Ана только что допустила какую-то неловкую ошибку в этикете. Ухад ни на кого не смотрел, его зрачки плясали, когда воспоминания нахлынули на него. А Мильджин, к моему удивлению, наблюдал за мной, скрестив руки на груди, с непроницаемым выражением лица.

— К сожалению, — протянула Калиста, — ничего не приходит на ум.

— Понятно... — сказала Ана. — Ну что ж. Один из важных выводов заключается в том, что преступник должен был действовать здесь, в Талагрее, в течение нескольких недель, если не месяцев. Это единственный способ, которым он мог узнать о передвижениях Бласа.

— Это не обязательно сужает круг поиска, — сказал Ухад. — В месяцы, предшествующие сезону дождей, здесь происходит большое движение.

— Конечно, — сказала Ана. — Но есть один явный признак, который выдает яблонетраву. Такой, что даже Дин, который никогда раньше о нем не слышал, сразу его заметил.

Они все посмотрели на меня.

— Папоротниковая бумага, — сказала я. — Яблонетрава оставляет пятна на папоротниковой бумаге.

— Правильно, — сказала Ана. — И я видела в городе весьма много папоротниковой бумаги. В конце концов, здесь часто происходили землетрясения. Были ли обнаружены какие-нибудь пятна? Потому что это, скорее всего, приведет нас прямо к убийце — или к месту отравления.

Ухад кивнул капитану Мильджину. «Пожалуйста, Мильджин», — сказал он, вздыхая.

Мильджин наклонился вперед, и его стул заскрипел под его тяжестью.

— Мы прочитали ваше письмо, мэм, — сказал он. — И я стал искать запятнанную папоротниковую бумагу. Поговорил с несколькими парнями из Легиона и незаметно разослал их по городу; они спрашивали, не видел ли кто-нибудь запятнанной папоротниковой бумаги после пролома. Никто не видел. Затем они обошли город из конца в конец, осматривая все стены, окна и двери, покрытые папоротниковой бумагой. Ничего не увидели. Мне кажется, мэм, что, либо преступник нашел способ обезвредить споры — что кажется маловероятным, учитывая все, что мы знаем об этом, — либо отравления вообще были не в Талагрее. Если так, то это ставит нас в затруднительное положение. Мы не можем обыскать весь кантон.

Я счел эту новость удручающей, но Ана только нетерпеливо кивала.

— Да, да, да, — сказала она. — Но нам нужно расширить наши временные рамки! Как мы можем узнать, была ли испачкана папоротниковая бумага до пролома? Потому что, очевидно, какой-то сумасшедший ублюдок довольно долго бегал по городу с этим ядом в кармане, возможно, оставляя за собой следы!

Калиста рассмеялась, и в ее голосе прозвучало легкое презрение:

— Ну... мы не можем! Это невозможно выяснить.

— Я склонен согласиться... — сказал Ухад.

Ана потерла руки, проведя розовыми кончиками пальцев по костяшкам пальцев.

— Капитан Мильджин, сколько в городе мельников папоротниковой бумаги?

— Дюжины, мэм, — сказал он. —