Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

— Возможно, это будет твой последний парад, Туви, — сказала Ана. — Спаси Империю, и тебя отправят на более зеленые пастбища.

Я задвинул сундук Аны в угол, затем уселся на него верхом, тяжело дыша и пыхтя.

— Может быть, — сказал Ухад. — Но ты... ты продолжишь грызть этот мир, как кирко-топор креклера, да?

Ана усмехнулась.

— До тех пор, пока они мне позволят.

Я вытер пот со лба, глядя, как они смеются. Попрощавшись напоследок, иммунис Ухад ушел. Я поклонился и закрыл за ним дверь.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Аны.

— Странно, — сказала она. — Странно, Дин! Что, черт возьми, это было?

— А-а-а. Простите, мэм? — сказал я.

— Я имею в виду… Что ты об этом думаешь? — спросила Ана. — Не кажется ли тебе, что там чего-то не хватало? Или я сошла с ума?

Я молча прокрутил в голове ее дружескую беседу с Ухадом.

— Вы... вы ожидали, что ваш разговор с иммунисом Ухадом продолжится... в другом месте, мэм?

— Что? — спросила она. — Нет! Только не это! Я имею в виду все это чертово собрание там, внизу! Ты не заметил, что с ним что-то не так, Дин?

— Помимо того, что вы постоянно употребляли совершенно неподобающие выражения, мэм?

Она посмотрела на меня из-под повязки.

— Давай, давай. Думай. Эта встреча показалась тебе правильной?

Я подумал об этом.

— Нет.

— Хорошо. А теперь скажи мне, честно, — что ты увидел такого, что показалось тебе неправильным? Это важно.

Я задумался об этом, мои глаза затрепетали, когда я вспоминал каждую деталь встречи: каждый мимолетный взгляд, каждый жест, каждый поворот головы и позу на стуле.

— Они... нервничали, — сказал я наконец. — Из-за пролома, да. Но также из-за... чего-то еще.

— Продолжай, — сказала Ана.

— Было что-то особенное, когда вы спросили, знают ли они Бласа, — сказал я. — Они все замолчали. Нусис уставилась в пол. Калиста глядела только на вас. Пыталась притвориться, что ей все равно, что вы говорите, но было совершенно очевидно, что это не так. Ухад был погружен в свои мысли. Просматривал воспоминания, вероятно, пытаясь разобраться в чем-то самостоятельно. А Мильджин... Что ж. Он смотрел в основном на меня, мэм. Не знаю почему. Но этот человек не сводил с меня глаз и не отрывал их ни на секунду.

— Хорошо, — сказала она. — Хорошо увидено, хорошо запечатлено. Но ты все еще не заметил, чего не хватало. До того, как ты выплюнул слова, все эти люди там, внизу, свидетельствовали, что коммандер Блас был честным, достойным восхищения, прилежным имперским офицером. Блистательный, любимый и вся прочая чушь. — Она ткнула в воздух указательным пальцем. — Но потом ты, дорогой Дин, встал и рассказал им, что он погиб во время веселой загородной поездки в дом Хаза, где собирался намочить свой член в платной манде! И что они сказали по этому поводу?

— О! Ну... ничего, мэм, — сказал я.

— Ничего! — торжествующе заявила она. — Никто из них не показался шокированным, потрясенным или даже заинтересованным! Они ни черта не сказали, даже когда я предоставила им все возможности для этого! Просто продолжали обсуждать дело! Тебе это не кажется ужасно странным?

— Да, — сказал я. Я вспомнил последние дни расследования дела Бласа. — И вы не указали эту информацию в письме, которое отправили сюда, так что они еще не знали об этом.

— Да, черт возьми. Я не настолько глупа, чтобы письменно обвинять кого-то в распутстве. Так что это должно было стать откровением.

— И вы не думаете, что они пытались просто сосредоточиться на проломе, мэм?

— Когда ты слышишь подобную грязную историю, ты, по крайней мере, что-нибудь говоришь. Но никто из них даже не отреагировал на это.

— И что это значит, мэм?

— Ох... пока не знаю, — ответила Ана. — Но ничего хорошего. Мне нужно подумать над этим. — Ветерок заиграл ее белыми волосами, и она повернулась к окну в своей комнате. — Окно открыто, Дин. Пожалуйста, закрой его, иначе я никогда не привыкну к этому месту.

Я подошел к окну, затем остановился, наблюдая, как мей-фонари гасли один за другим, и весь Талагрей погружался в темноту, словно его смывал прилив. Вскоре я мог видеть только очертания башен и мерцание джунглей на севере и западе. Я посмотрел на восток, в сторону морских стен, но ничего не смог разглядеть сквозь туман. Я закрыл ставни и запер их на засов.

— Нам нужно, — сказала Ана у меня за спиной, — связаться с секретаршей Бласа. Женщиной, которая управляла его жизнью, — Роной Аристан. Ты помнишь ее адрес, верно, Дин?

Я помнил. Я прочитал его вслух, когда получил ее письмо, и эти слова все еще звучали у меня в ушах. «Эта женщина утверждала, что ничего не знала о поездке Бласа в Даретану», — сказал я.

— Да, но она явно полна дерьма, — сказала Ана. Она сорвала повязку с глаз и помассировала их. — Я хочу схватить ее и сжать, как гребаный инейфрукт. Здесь происходит что-то, что никто не хочет обсуждать, и, я думаю, она должна это знать.

Я наблюдал, как Ана уставилась в пол, ее лицо было напряжено, словно она проглотила кусок кислой каши.

— Вы так говорите, мэм, — сказала я, — как будто это какое-то мошенничество.

— О, так оно и есть, — сказала Ана, — потому что мы не собираемся рассказывать Ухаду или остальным о ней.

— Почему?

— Потому что они уже должны были привести ее сюда, — сказала Ана. — На самом деле, они уже должны были ее допросить! Но, похоже, все они не хотят уделять слишком много внимания погибшему коммандеру Бласу. И я хочу выяснить, почему.

В дверь постучали. Я открыл и увидел молодого офицера-инженера, у которого дрожали колени, когда он держал огромную коробку, набитую свитками пергамента. «Документы для... расследователя», — выдохнул он.

Я поблагодарил его, взял груз и занес его внутрь.

— Думаю, это то, о чем вы просили иммунис Калисту, мэм.

— Хорошо! — Она села на пол и стала рыться в документах. — Надеюсь, я