По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

Жил там Савелька хромой со своим отцом. Мать их давно умерла, сестёр повыдавали замуж, и все они покинули Крутиху, разьехались. Остался отец с Савелькой. Парень хромой был, семьи создать не смог, так и жили они вдвоем с отцом многие годы. И вот в то утро, встав, как всегда, раным-рано, направился Савелька по обычным хозяйственным делам. Рассвет толтко-толтко еще забрезжил, с неба изредка сыпалась мелкая снежная крупа, и холодок был уже приличный – пробирал. Савелька первым делом доковылял до сарая и выпустил кур, потом пошел немного почистить у лошадей, да бросить им сена. Пока возился, невесть откуда шмыгнул во двор толстенный кот; он с разбега пересёк улицу и, перемахнув через низкий шаткий плетень, оказался около сарая, вздыбленный и рычащий. Сонные куры, всполошившись, закудахтали и бросились в рассыпную. Савелька на шум выбежал прямо с лопатой из конюшни и замахнулся на кота, прогоняя его. Тот метнулся в огород, Савелтка за ним. И в этот самый момент скрипнула изба. Сначала Савелька не придал этому звуку значения, продолжая, хромая, гнаться за наглым котищем, а потом, когда уже почуял неладное, оглянулся. Изба медленно уезжала от него в лес, увозя на печи спящего старика-отца.

Савелька, сраженный представшей перед ним картиной, так и сел посреди огорода, открыв рот. Изба отдалялась. Закричать он не мог, поковылять за ней тоже, кажется, что он онемел от увиденного. Происходящее не поддавалось описанию. Вскоре изба совсем скрылась в лесу, словно растворилась.

Савелька понемногу очухался, встал. Избы как не бывало, только чернеющий клочок земли, который тоже постепенно покрывался снегом. Чудеса да и только. Загнав кур, Савелий всё таки был очень хозяйственным парнем, пошёл он к соседям рассказывать о своей чудной беде. Иван, что жил рядом, не поверил сначала, нехотя вышел на улицу, с усмешкой, и тут же дёрнулся, как от кипятка – избы Савельки и правда не было.

– А дед где? – Тараща глаза, спросил он.

– Дык, на печи спал, – объяснял Савелька, – вместе с избой и уехал в лес.

Пошли к Федору, в следующую избу. Тот так же, посмеялся, а выйдя на улицу чуть рассудка не лишился – вчера стояла изба, а сегодня сама в лес уехала.

Постепенно почти все деревенские собрались, спорили да рядили, что произошло. Решили, что надо по следам избы идти, дорожка из содранной земли указывала, куда надо направляться. Вызвались идти Иван и Федор, Савелия не взяли, так как с его хромотой дорога будет долгой. Но он все таки поковылял за ними, всё таки родного отца и родительскую избу шли искать.

Мужики добрались до леса довольно быстро.

– Смотри, – указал рукой Иван на рыжие мельканья среди кустов, – неужто огненные лисы в наших краях появились?

– Да, шуба то у них знатная, – протянул Федор, – за одну такую шкурку несколтко золотых на ярмарке дадут…

– Можа ну её эту избу, – прищурился Иван, – давай за лисами?

Федор уверенно закивал, мол, дело говоришь.

И они, стараясь ступать как можно осторожнее, стали подбираться ближе. Савелька ковылял где-то еще у реки, от усталости с трудом волоча ногу. Мужики подходили к избе со стороны оградительной стены, возведенной Натукой, поэтому она не попадала в поле их зрения. Сама ведьмица стояла на полуразвалившемся крыльце и наблюдала, чем закончится посещение её владений первыми гостями.

Лисы, учуяв, что поблизости появились посторонние, насторожились и замерли за кустами. Мужики продолжали подкрадываться, намереваясь поближе рассмотреть, точно ли там лисы или просто померещилось.

Сомнений не осталось, когда из-за кустов выглянули милые мордашки, почти нос к носу с мужиками. Они оторопели и уставились на зверей. Те же, как наказано было Натукой, подпустив людей ближе к себе, оскалились и, стремительно изловчившись, цапнули их за руки. Мужики не заорали, но отдернулись в испуге. Укусы лис, это знали все, несли беды. Чертыхаясь Иван и Федор првернули назад, напрочь забыв про избу, что они отправились найти.

Беседуя о насущных простых делах, они вразвалочку пошли в деревню. Им навстречу ковылял весь взмокший от хотьбы Савелька.

– Ну что, есть там что? – Закричал он им, опираясь на найденную по пути корявую сухую палку.

– Что есть? – Пожал плечами Иван.

– Ну изба, – часто -часто заморгав от непонимания, уточнил Савелька.

– Какая изба? – Выпучился Федор, – в лесу? В лесу изб нет.

– Да моя изба, – не сдерживаясь, заорал Савелька, не понимая, смеются они над ним или что- то подзабыли, – котора ушла с батей в лес…

Савелька не договорил, мужики покатились со смеху.

– Вы чего? – Расстерялся он, не понимая, как реагировать. И тут сзади мужиков заприметил милейших рыжих лисят. Они умильно вытягивали морды и шевелили ушами с едва заметной белесой опушкой. Савелька невольно потянулся рукой. Лисенок, не долго думая, схватила его за ладонь зубами. Савелька вырвался, но боли не почувствовал. Обтер руку об одежду и нахмурился:

– Фу.

Иван и Федор уже шли дальше.

– Эй, погодите, – обернувшись на них, попросил Савелька, и заковылял вдогонку. Лисы тут же словно растворились.

В деревню все втроём вернулись весёлые, раскрасневшиеся от ветра и ходьбы. И как бы их не выспрашивали, не выпытывали, что произошло, они только пожимали плечами и несли какую-то ерунду, вотбще вели себя подобно ребятне. О потеряной избе ничего не знали, что пошл её в лес искать не помнили. Савельку спрашивали об отце, дак он даже имени его назвать не мог.

На выяснение обстоятельств к лесу пошли ещё трое смельчаков, но по возвращению их ждала та же участь; они ничего не помнили и вели себя подобно детям. Бабы забились в панике, тяжелые мужицкие работы в деревне встали, выполнять их мужики не могли. Деревню окутала тревога и страх. К лесу даже близко подходить стало опасно. Все заговорили о странных лисах, отбирающих память, страх расползался.

А Натука была довольна несказанно своей работой. Вот только маленькая неприяиность её разозлила – когда она под вечер, насладившись до безобразия беспомощьностью всех вокруг, закрылась в избушке варить настои, тишину прервало назойливое старческое кряхтенье. Натука остановилась, прислушиваясь. Звук шел с печи. Привстав на лесенку, ведущую на полати, Натука пришла в ярость. На печи лежал и кряхтел на всю избу старый седой дед. И что Натука не кричала, как бы не топала ногами, а деду хоть бы что; половину не слыхал, глуховат был на одно ухо, а другую половину не видал – слеповат был