По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

молочного крота. Ито он не смог бы ее победить или погубить, молочный крот, накидывая паутину, просто обездвиживал ведьмицу на какое-то время. И вот перед Чернобогом стояла задача вызвать этого молочного крота, посулить ему отблагодар за дело. Чернобог сошёл с повозки и направился в березовый лесок у бора. Гришунька и Ульян, как только он скрылся за деревьями, повалились прямо там, где сидели в повозку мертвецким сном.

Чернобогу предстояло найти наросты чаги для составления особого сбора для вызова зверька. Он осмотрел березы, на двух нашёл; прищёлкнул пальцами и черные березовые грибы, оторвавшись от дерева, перепрыгнули ему в небольшой деревянный туес, пристегнутый веревкой на поясе. Далее Чернобог присел и также у самой земли щелкнул пальцами. Из-под земли стремительно выскочили, устремляясь в разные стороны, малюсенькие мыши полевки. Чернобог в этом их стремительном беге блинными своими пальцами зацепил штук пять и тоже отправил в туесок. Потом требовалась ещё кровь и настой подорожника. Чернобог, вытащив небольшой ножичек, вернулся к повозке и полоснул спящего Ульяна по руке на запятье. Тот взревел, не понимая, что творится, находясь где-то в тревожном сне и страшной действительности. Чернобог придавил его голову рукой вниз, чтобы он не орал и подставил туесок, чтобы туда стекали капли крови.

У Гришуньки тут же сон прошел, он окрыл глаза и замер в такой неудобной позе, полулежа- полувстав, боясь дышать и шевелиться. Когда Чернобог решил, что крови достаточно, скомандовал:

– Давай в деревню, настой подорожника надобен.

Повозка тронулась. В туеске шевелились мыши, не имея возможности выбраться за край. В повозке лежал бледный Ульян.

Гришунька въехал в деревню и по требованию хозяина остановился у большой избы, с окном. Чернобог, запахнув туесок полой своей черной накидки, зашёл один. Чем-то умаслив и сговорив хозяев, раздобыл маленький пузырек настойки подорожника. Отъехав на обочину, он вылил настой к имеющимся ингредиентам и все там потряс. Затем следовало идти в поле. Туда он тоже отправился один. Гришунька и Ульян остались, но спать уже не стали. Сидели, сжавшись, и следили за маячившей вдали фигурой хозяина.

Чернобог, выйдя на поляну, отвязал туесок, сложил руки в кулак и вдавил землю, образовал углубление. Туда он высыпал всё собранное содержимое туеска, и присел, как лягушка рядом.

– Черная твердь земли разверзнись, – заорал он, напугав стаю ворон, ходивших рядом и клующих землю в надежде что-то отыскать ещё. От крика они в ответ каркнули, и взметнули разом в воздух.

– Отвори свои недра, выпусти земляного медведя, мне на дело, на благо; откуп выдан, отныне не мой, а твой. Пусть скроется солнце, окутает мрак, да будет стоять так.

Проооваривая эти слова, Чернобог принялся с остервенением бить ладонями по мерзлой земле, всё сильнее и сильнее. Сначала, сидящие в повозке Гришунька и Ульян, только ухмыльнулись, наблюдая, как хозяин верещит и прыгает вокруг ямы. А потом они почувствовали незначительные толчки, исходившие из-под земли. Сперва они были едва ощущаемы, нестльные, потом вибрация стала заметнее. Затряслась повозка, затревожилась лошадь, стала пытаться встать на дыбы. Ульян с Гришунькой бросились выпрягать её. Толчки становились мощнее, увесистее. Чернобог на поляне орал, его крик уже был и здесь хорошо слышим:

– Разверзнись, плоть земли, земляной медведь – слепыш, из ее недр в мир войди.

Земля под ногами ходила ходунам, удары стали сильные. Чернобог взвизгнул еще раз:

– Выходи!

И сел на землю. Всё в ту же минуту стихло. Гришунька, не удердавшись на ногах, рухнул на землю.

Чернобог сидел весь в поту. Наступила тишина.

– Фу, зачем поднял на свет? – Раздался за ним голос. Чернобог обернулся.

– Нужда есть, коль позвал, – огрызнулся Чернобог, ему не понравился недовольный тон.

Наполовину из-под земли вылез крот. Это был страшный, неприятный зверек молочного цвета, с плотным мехом, узенькими щелочками вместоглаз, из которых струились слезы. Крот опирался об зеллю длинными лапами с твердыми когтями.

– Говори, – звук от крота шёл глухой, грудной.

Он, как желе, стёк обратно под землю, оставив на поверхности кашицу из размокшей грязи.

– Ты должен отправиться к Натуке, – начал Чернобог излагать свою просьбу, но из-под земли послышалось недовольное сопение:

– Фу, фу.

– Я угощение тебе принёс, – проговорил Чернобог, – вылазь, мерзкая тварт, жри.

Крот вынырнул из-под земли рядом с проделанным углублением, где ползали мыши. Повёл черным носом, обследуя воздух вокруг. Потом потянул лапу и ухватил малюсенькую мышку когтями, сгреб и съел.

– Натука страшная, – чавкая, произнёс он.

– Ты тоже не красавец, – злился Чернобог, – пойдёшь к ней, накинешь паутину. Понял?

– Досаждает тебе ведьмица? – Ухмыльнулся крот, сжевав кусок чаги, – давненько я с кровушкой обед не принимал…

– Не твоё дело, – осёк его Чернобог, – твоё дело – паутину накинуть. До ночи успеешь изготовить?

– А чё ж не успеть, коли надо, – уминая очередного мышонка, отозвался уже подобрее крот, – у меня несколько дюжин царских паучих в работе, денно и ношно трудятся, думаю, к полуночи успеем. Можешь на рассвете приходить, не сможет ведьмица колдовать. А с первым криком петуха паутина спадет. Успеешь?

– Успею, мне только вещицу забрать, – кивнул Чернобог.

– Ключ? – С хитрецой в голосе спросил крот, которая была явно слышна даже сквозь чавканье.

Чернобог подскочил:

– Откуда?

Крот усмехнулся:

– Я под землей у Серково его видел, а на днях он исчез; там много у меня ходов, земелька мягкая, красота одна…

– Что ж ты, подземная морда, ничего не сказал? – Налился злобой Чернобог.

– Кому? Тебе? – Крот от удивления даже попробовал разлепить свои глаза-щелочки, – дык меня никто и не спрашивал с чегошеньки это я буду болтать. Я много чего вижу, всё не упомнишь и не расскажешь.

– Хорош болтать, – рявкнул в гневе Чернобог, поднимаясь, – дожевывай угощенье и приступай к работе. К полуночи жлу результат.

Крот довольно дожевал чагу и последнюю мышь, поводил ещё носом, удостовериваясь, что в лунке больше ничего нет и утёк под землю.

Остатки вечера до наступления полуночи прошли для Гришуньки и Ульяна тяжко; Чернобог нервничал, маялся ожиданием и поэтому не давал спуску и ми, постоянно терзая приказами. То избу постоялую потребовал найти, то еду у крестьян выпросить, а именно петуха жареного, что не каждый хозяин мог сделать. То на поле послал посмотреть не видать ли там крота, не выполз ли он. То лошадь ему показалась грязная, заорал, чтоб чистить шли, то ещё чего ему взбредало в голову.

Наконец, стемнело. На небе повисла огромная красноватая луна, освещая деревню зловещим бледным светом. Дышалось, морозец к ночи крепчал, зима уже вот-вот и должна была завладень миром. Люди даже уже ждали её, чтобы она скрыла всю черноту и