По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

Йара в растерянности развела руками, показывая им, что это невозможно:

– Я не колдунья, вы меня не за ту приняли. Я не умею наколдовать вам кувшин жира. А взять мне его неоткуда.

– За жир мешок, за жир мешок, – зашептали противные звонкие ивки, эхом отдаваясь в ушах. Йара сморщилась, терять время никак не входила в её планы, и решительно двинулась на кусты. Но не тут то было. Ветки сцепились так, что даже просвета стало не видно, а только сплошная коричневая стена. Йара вцепилась, надеясь прорваться и не обращая внимания на расцарапанные руки. Но ничего не выходило, ветки были крепкие, ивки изгибались и противно звенели своими голосками.

Йара начала по-настоящему злиться, а они запрыгали, затрезвонили своими противными голосочками:

– Злится.

– Злится.

– Пейте.

– Пейте.

Ивки любили настоящие эмоции, жадно впитывали их, как воду, и отдавали обратно тому, кто принёс. Йара закрылась от них руками:

– Хватит. Не отдадите по-хорошему?

Ивки издевательски ответили:

– По -хорошему не отдадим. Ой вот сейчас придёт Чернобог, он вот нам сразу барсучий жир принесёт. Вот ему отдадим.

Захихикали и давай ещё пуще прежнего раскачиваться, так и мельтешат перед глазами. Йара поняла, что договориться с этими неугомонными хохотушками – ивками не получится. Надо добывать им барсучий жир. Его они очень любили и использовали для того, чтобы смазывать ступни своих маленьких ножек, отчего бегали и не падали и прочно держались за ветки, не боясь слететь вниз. И если кто шёл к ивкам с просьбами, то неизменно нужно было приносить барсучий жир, они всё выменивали на него.

Йара развернулась, отошла; надо было что-то предпринимать и добывать этот чертов барсучий жир. Обратно идти не представляло смысла, Лаптева было ближе. Правда, опаснее туда направляться, но иного выбора не было. Йара решительно зашагала.

К деревне она добралась уже на рассвете, всё ещё стоял запах пожара. Половина домов выгорела; Йара передёрнула плечами, осознавая свою вину. Не смотря на ранний час, люди уже суетились, кто во дворах пошёл кормить скотину, кто возился на пепелищах. Йара, стараясь прятаться то за заборами, то за постройками, осторожно шла, присматриваясь, у кого бы можно попросить жир. У корыта старуха, согнувшись, перебирала горох, корявыми морщинистыми пальцами, казалось совершенно не реагирующими на холод, она брала горошины и раскладывала по мешочкам.

– Доброго утра, – обратилась Йара, и сама же подумала, что зря она спрашивает у старухи, надо куда-то было стучаться в большие дома, туда где живут охотники, у них-то точно есть жир.

– И тебе добречка, – кивнула она в знак приветствия и, отвлекшись от своего занятия, подняла голову посмотреть на пришедшую, – издалека идешь.

Йара поджала пальцы на своих босых ногах; сапожки, надетые на нее в доме воеводы, она давно уж где-то потеряла:

– Да, мне помощь нужна…

Старуха стала обтирать руки о передник, повязанный поверх зимней телогреи, и с ярой готовностью ринуться на помощь.

– Мне бы барсучьего жира, – улыбнулась Йара ей.

– Тю, – протянула старуха, давая понять, что это совершенно не проблема, – захворал кто…

Йара тут же исказила в боли и горести лицо, умело разыгрывая страдание:

– Детоньки.

– Ах ты ж батюшки, – всплеснула руками старуха и засеменила к дому, – детоньки захворали, отчего ж не помочь, мне старухе можа уж и не понадобится, недолог мой век, а детонек здоровить надобно. Давай, давай заходи, на вот.

Старуха вытащила из-под лавки деревянный небольшой горшок, сверху завязанный тряпкой, протянула гостье.

– Спасибо вам, дай бог здоровья…

– Не благодари, на хорошее дело не жалко, – замахала на неё хозяйка и предложила почаевничать с ней да про деточек рассказать. Но Йара, кланяясь, отказалась, ссылаясь на то, что ее ждут дела. Ухватила подмышку ношу и быстрым шагом понеслась обратно.

Старуха, приоткрыв дверь, подслеповатыми глазами смотрела вслед:

– Босая-то чего ты, – прошептала она непонимающе, смотря, как Йара удаляется.

Серая царевна очень спешила, и была у реки уже к вечеру, когда солнце садилось за макушки сосен, окрашивая всю округу в тусклые цвета. Оставалось только подняться на пригорок и вниз по течению простирались заросли ивы.

Йара спешила, не замечая ни морозца, ни непогоды; ветер принёс голоса. Она насторожилась, сбавила шаг и отошла ближе к лесу, чтобы стать менее заметной. Открывшаяся картина ужаснула, Йара даже чуть не вскрикнула. У реки расхаживала Натука, черная, косматая, со злющим – презлющим выражением лица. Она вышагивала большими шагами, заметая своей длинной черной юбкой торчки сухостоя и бурчала. Йара скрываясь за развесистыми еловыми ветками попыталась продвинуться поближе, чтобы слышать, что там происходит, но слишком близко подходить было боязно – ведьмица могла учуять.

Натука кричала, что в ее власти всё порушить. Ивки, так же, как и Йаре, раскачиваясь на тоненьких ножках, смеясь, говорили:

– Принеси барсучий жир, тогда отдадим. Угости нас барсучьим жиром, тогда отблагодарим.

– Несносные прутья, – ругалась Натука, – нашли, с кем спорить…

И она пустилась в бой. Достала откуда-то из неподдающихся счету складок в юбке небольшой блестящий серп и, со злостью размахивая им, пошла в наступление. Бедные ивки, что тут началось. Натука замахивалась серпом и резала его острым лезвием прямо по маленьким ножкам. Кто-то из ивок успевал отскакивать и, не удерживаясь на ветке, с возгласом падал вниз. Кому-то доставалось больно прямо по ножкам, перерубая тоненькие хрупкие веточки, и ивки плакали от боли, перегибаясь по полам.

Йара, серая царевна, зажмурилась; Натука в плане бытового колдовства была сильнее её. Высовываться и бежать с воплями бессмысленно, Натука нападет и на неё.

Всё произошло молниеносно; прорубив путь, Натука спрятала серп обратно себе куда-то в складки юбки и принялась шарить у берега. Вскоре промокший грязный мешок был в её руках. Подхватив его, не боясь испачкаться, Натука, тяжело переводя дух, направилась вперёд. Как только она стала на холме маленькой далекой точкой, Йара выскочила из-за деревьев и бросилась у бедным ивкам. Девчушки-веточки рыдали и валялись по земле; зрелище это было настолько печальное, что Йара скривила лицо, готовая разреветься.

– Ивки, ивки, матушки, – запричитала она, опускаясь на колени, – потерпите, что же вас ведьмица не пожалела…

Йара достала горшок, сорвала тряпку, которой он был перевязан, и, зачерпнув горсть барсучьего жира, принялась врачевать маленьких лесных девчушек. Она мазала им перерезанные тоненькие ножки, малюсенькие рученьки. А у самой капали слезы. Ивки с