«Неправильный герой для сломанного мира» Книга первая: Свет и Тень - TamerlanKorolev

Теперь все взгляды обратились к Динэе. Она сидела, прижав руки к груди, её лицо было маской борьбы. Она посмотрела на Ракуна, потом на Громора, и её губы дрогнули. Она подняла руки, чтобы жестикулировать, но пальцы её дрожали.

«Я... слуга Света, — начала она, и её «голос» был тихим, полным сомнений. — Мой долг... нести мир и исцеление. Бороться с Тьмой.»

Она указала на Ракуна.

«Но он... он не Тьма. Не та Тьма, о которой говорили в храме. В нём есть... честь. Жертвенность. И я...»

Она замолчала. Лава у ног Громора снова заволновалась, начиная подниматься. Орк стиснул зубы, готовясь принять удар. Динэя видела это. Она видела, как его мускулы напряглись, как он пытался стать щитом, даже сейчас.

И это стало последней каплей. Её внутренняя борьба, страх осуждения, догмы, вбитые с детства — всё это рухнуло перед простым и ясным видением: эти двое стали ей дороже любых догм.

«Я ОТКАЗЫВАЮСЬ!» — её жест был резким, почти яростным, он резал воздух, как лезвие.

«Я отказываюсь выбирать между верой и... и чувством! Меня учили, что любовь к чему-то, кроме Бога, — это грех. Но разве то, что я чувствую... разве это не часть Его замысла? Разве сострадание к заблудшему, верность тому, кто сражается за тебя, — разве это не те добродетели, что мы восхваляем?»

Она смотрела прямо перед собой, будто обращаясь к невидимому судье.

«Я ищу путь. Путь, на котором моя вера не потребует от меня отказа от любви. Если такого пути нет... тогда, может, и вера моя не стоит ничего.»

Она закончила, и по её лицу потекли беззвучные слёзы, испаряясь в адском жаре. Лава вокруг Громора отхлынула. Угроза миновала.

Последним был Громор. Урок был усвоен. Он больше не пытался казаться. Он сидел, сгорбившись, его огромные руки бессильно лежали на коленях. Он смотрел на свои ладони, которые когда-то знали только ярость.

— Я... боюсь, — тихо сказал он, и это признание прозвучало громче любого его боевого рёва. — Всю жизнь меня учили: сила — это гнев. Гнев — это мощь. Без него... кто я? Просто... большая груда мяса. Я ищу... не силу. Я ищу основу. Место внутри себя, где моя сила будет служить не ярости, а... чему-то настоящему. Делу. Людям. Чтобы, когда я подниму топор, я знал — зачем. И чтобы мне не было стыдно. — Он поднял голову, его глаза встретились с глазами Динэи, потом Ракуна. — Я ищу... чтобы моя сила что-то значила. Не для славы. А для них.

Он выдохнул, и казалось, из него вышла вся ложь, вся напускная бравада. Он сидел, уязвимый и настоящий.

Наступила тишина. Грохот и шипение лавы прекратились. Озеро перед ними замерло, его поверхность стала гладкой и тёмной, как отполированное стекло. Затем оно... расступилось. Обнажив гладкий, дымящийся проход вглубь.

«СЛЕДУЙТЕ.»

Голос звучал уже без гнева. С оттенком... уважения.

Они шагнули вперёд, в багровый мрак. Их исповедь стала ключом. Неидеальная, полная страха и сомнений, но — настоящая. И этого оказалось достаточно.

Глава 29: Тень Сомнения

Бесконечная Кузница не исчезла, но изменилась. Огненный хаос сменился тремя огромными, идеально чёрными крсталами, парящими в пустоте. Они не отражали их самих. Вместо этого в каждом клокотала своя реальность. Прежде чем Ракун, Динэя и Громор успели что-то понять, их сознание было вырвано и втянуто внутрь. Они стали бесплотными духами, призраками на собственной пьесе, лишёнными голоса и права вмешательства, обречёнными лишь наблюдать.

Испытание Громора: «Осмеянный Варвар»

Громор парил в знакомой обстановке — в общей зале «Отдыхающего путника» в Тарнхольме. Он видел себя — свой двойник — сидящим за столом. Его плечи были сгорблены, он неуклюже сжимал в руке слишком маленькую для него кружку, пытаясь быть незаметным. А напротив, у камина, сидели Ракун и Динэя. Они были прекрасны и ужасны в своём комфорте.

— Ну что, святая, — говорил Ракун-иллюзия, его голос был тем же, но интонация — ядовито-сладкой, полной презрения. — Наш личный зверь сегодня особенно задумчив. Думаешь, он пытается сложить в уме два и два? На это может уйти вся вечность.

Динэя-иллюзия изящно поправила складку своего платья. Её жест был отточенным и холодным: «Он полезен в бою. Как таран. Но смотреть, как он пытается «мыслить»... это почти жалостливо. Как дрессированная собака, пытающаяся решить головоломку.»

— Ха! Точно, — фыркнул Ракун. — Иногда я смотрю на него и думаю: «Вот оно, недостающее звено». Жаль, что цепь не порвётся. Придётся таскать его с собой, пока не найдём кого-то поумнее.

Громор смотрел, и его душа, лишённая тела, кричала от боли. Каждое слово попадало в самую суть его страхов. Что он — тупое животное, грубая сила, которую терпят из необходимости. Что его попытки стать лучше — лишь жалкий фарс в глазах тех, кого он считал... друзьями? Он видел, как его двойник съёживается, как его могучая рука сжимает кружку так, что костяшки белеют. В глазах двойника была та самая, знакомая Громуру, глубокая, одинокая рана изгнанника, который снова оказался никому не нужен.

«Нет... они же... они смеялись со мной, а не над мной...» — боролся он с видением.

И тогда он вспомнил. Ярко, как удар молнии. Как Ракун, истекая кровью в святилище орков, опустил меч и пощадил его, сказав: «Некоторые сцены стоят того, чтобы их переписать». Он вспомнил, как Динэя, не колеблясь, вложила всю свою силу в его раны, а её глаза светились не жалостью, а уважением. Он вспомнил их плечи, прижатые к его спине в бою, — не из страха, а из доверия.

— ЛОЖЬ! — мысленно, из самой глубины своего существа, проревел Громор. — Они назвали меня ДРУГОМ!

Кристал с грохотом треснул. Образы насмехающихся Ракуна и Динэи распались на осколки, а его двойник поднял голову. И в его глазах горел уже не стыд, а знакомая, непоколебимая ярость — но направленная не на них, а на саму иллюзию. Испытание пройдено.

Испытание Динэи: «Падение Во Тьму»

Динэя оказалась в руинах храма Святого Света, но не того, что в Тарнхольме. Это было её святилище, её детство, разрушенное до основания. И в центре, на обломках алтаря, стоял он.