Покорение севера - Александр Светлый

Я пытался защитить дочь, пока мог прикрывал её собой, умолял господина сжалиться, но он ничего не желал слушать, остановился лишь тогда, когда Лили перестала кричать от боли, лишившись чувств. Умерла она несколькими часами позже в страшных муках от горячки. Вот та причина, по которой я хочу лишить господина жизни, — выдохнув всю свою боль одним длинным предложением, признался слуга.

— Я верю тебе, но ещё не закончил с расспросами, поэтому приходи позже, а другим слугам скажи, что господин обедать не желает. Он занят и приказал никому его не беспокоить.

— Сделаю всё, что прикажете, — с готовностью согласился мужчина и решительно покинул подвал.

Если рассказанная дворецким история была правдива, всё равно существовал шанс, что он передумает, испугается и поднимет на ноги всю стражу особняка, поэтому я первые несколько минут ждал её появления у лестницы. Мои опасения оказались напрасны, слуга, действительно желал возмездия и не предал меня, но мне не удалось выполнить его просьбу. Герцог умер раньше, чем он появился во второй раз. Причем умер так, что оживить его я уже не смог.

Вышло это случайно. Чтобы герцог Сауфский мог внятно говорить после нанесенных побоев, я исцелил его. Задал ещё несколько вопросов, но в этот раз мужчина проявил характер и отказался отвечать. Хоть и выглядел до исцеления полумертвым, он услышал разговор со слугой и осознал, что ему уже не спастись. Понимание, что он всё равно умрет, будет он подчиняться или нет, сделало мужчину упертым, как осёл. Его заоблачное самолюбие было уязвлено, что кто-то смеет поступать с ним так же, как он безнаказанно поступал с другими сам. Поэтому я и слегка перестарался, пытаясь развязать ему язык новой порцией боли.

Забить герцога Сауфского ногами до смерти вовсе не было моей целью. Напротив, выудив из него всю информацию про сделку со Златозубом, про нападение на Храм Фаты, про личную армию убийц, обезглавивших недавно двух принцев, про его заклятых врагов и союзников, про тайник, где спрятана голова наследника, я планировал выяснить не причастен ли он к убийству госпожи Амбры и пленению Инги. Затем хотел воспользоваться его положением, его огромной властью, держать его самого в качестве заложника, чтобы в этот же день освободить магессу из столичной тюрьмы. Высокородный заложник также должен был сыграть роль щита и обеспечить мне безопасный отъезд из столицы. Но я просчитался, допустил непростительную оплошность и всё пошло совсем не так, как я задумал.

Тучный герцог оказался слишком слаб здоровьем, слишком немощен и упрям. Получив несколько ударов в лицо, скоропостижно скончался от сердечного приступа. Во всяком случае его неожиданная агония с прижатой к груди рукой, предсмертный ужас и гортанные хрипы говорили именно о приступе. Испытывая к подонку, надругавшемуся над жрицами Храма Фаты жгучую ненависть, я лишь презрительно посмеялся над его мучениями, воспринял их, как заслуженную кару, а зря. Тогда его ещё можно было спасти. Жирдяй немного побился в конвульсиях и действительно умер.

Меня это вначале не особо тревожило, умер — воскресим, но оказалось, что моя высокоуровневая целительная магия не всесильна. Я сотни раз воскрешал с её помощью авантюристов, павших в бою рыцарей, и просто случайных жертв монстров, поэтому и подумать не мог, что не удастся сделать то же самое с герцогом.

Исследование его тела с помощь стандартной оценки, доступной всем игрокам, быстро выявило причину, почему это невозможно. При воскрешении местные жители, как и игроки после ритуала в Храме Пяти Богов безвозвратно теряли один уровень. Я давно заметил эту деталь, но как-то не придавал ей особого значения. Ведь даже у воскрешенных мной на севере малолетних детей уровень всегда был выше второго, но герцог Сауфский оказался настолько бездарным, настолько изнеженным легкой жизнью созданием, что не поднял свой уровень даже до единицы.

Правда, его неожиданной слабости могло существовать и другое объяснение. На жизнь герцога наверняка не раз покушались. Могу предположить, что иногда и успешно. В таком случае он истратил все полученные за жизнь уровни на воскрешение жрецами. Скорее всего именно так всё и обстояло, поэтому внезапно настигнувшая его смерть стала для него окончательной. Возможно, по этой же причине жрецы не стали воскрешать и умершего короля.

Осознав, что натворил, я виновато взглянул на герцогиню Сауфскую Деспину, единственную из пленников оставленную в помещении где я проводил допрос, чтобы дать ей понять, что со мной лучше сотрудничать или она может повторить мучения супруга.

Деспина видела всё: долгие расспросы, болезненное избиение, предсмертные конвульсии и кончину супруга собственными глазами, но не выглядела ни испуганной, ни даже встревоженной. Наоборот, на её лице возникло какое-то гаденькое удовлетворение. Можно догадаться, что она никогда не жила с престарелым супругом душа в душу, делить с ним постель было мерзко, а о страстной любви с первого взгляда не стоит и шутить, но её реакция на его смерть хотя бы для внешнего приличия должна была быть другой.

— Вижу, вы не особо расстроены, герцогиня, — поднимаясь в полный рост над бездыханным телом герцога Сауфского, заметил я.

— Что вы такое говорите, господин герой! Я глубоко скорблю, потеря любимого супруга стала для меня невыносимой утратой. Даже не знаю, как теперь смогу сама распоряжаться его огромным состоянием. Мне нужно сильное, мужское плечо, чтобы защититься от недоброжелателей. Хоть моя скорбь и велика, признаюсь, господин герой, вы меня покорили. Я готова закрыть глаза на ваши ужасные злодеяния и выбрать в качестве своего нового избранника. Как только закончится годовой траур, мы сможем разделить ложе, и я рожу вам здорового наследника. Вы же для этого спасли меня из рук бандитов, господин герой? Я ведь права? Зачем ещё бы потребовалось разрушать мой «счастливый» брак, — не скрывая ухмылки, предположила Деспина.

— Заблуждаетесь, Ваша Светлость, распорядиться огромным состоянием вашего супруга я могу и без вас. Зачем мне злобная змея и её выводок…

— Я отправлю старших детей к своему отцу! — перебив меня посреди фразы, воскликнула герцогиня, даже не догадывавшаяся, что для меня породниться с титулованной аристократкой не является чем-то ценным.

— … в доме, а тем более в постели, — закончил я начатую фразу. — Надо быть полным дураком, чтобы добровольно связать свою жизнь с тварью, готовой вцепиться в горло, стоит лишь прикрыть веки. От таких нужно избавляться, а не усаживать на шею.

— Что вы хотите сказать? Вы и меня собираетесь… — мигом похолодев, и выпучив